— Мам, как здоровье? — спросил он.
— Не дождёшься, чтобы я в ящик сыграла, — показав ему кукиш, прохрипела она.
Он поехал по тротуару в сторону парка.
— Ну рассказывай, как дела с этой чёртовой шаболдой.
— Просила передать тебе привет.
— Да в заднице я её привет видела, — заявила она. — Обобрала тебя до нитки и небось ещё хочет денег?
— Мам, давай на другую тему поговорим.
— На какую, простофиля, ты у меня клюнул на эту курву и остался с носом.
— Мама, ну хватит.
— Что «хватит»?
— Я взрослый, с ней не живу, на работе более-менее удачно всё складывается.
— На выходные Никитку привезёт она мне?
— Не знаю, какие у неё планы на выходные.
— У него, наверно, учёба? Может, он меня свозит, мне семена купить надо на рынок.
Он перевёз её через дорогу, и они въехали в парк. Он вёз её вдоль берёзовой рощи.
— А что ты мне не сказала, я бы купил тебе семена.
— Да как-то вылетело из головы.
Он вёз её. Рядом с горки детишки катались на санках, что-то бурно обсуждая.
Они проехали несколько аттракционов: колесо обозрения, орбиту и качели-лодочки. Снег укутал своим бархатом, и на моторных механизмах висели обледенелые сосульки, чем-то напоминавшие заострённые наконечники пик.
— Мам, я думаю тебе подыскать сиделку, потому что скоро уеду в командировку и переживаю за тебя, — неожиданно заявил он.
Он спускал инвалидное кресло с горки к выходу из парка.
— Мне не нужна сиделка, — поёжившись от холода, заявила она. — Я ещё тебя переживу.
— Ну кто-то должен за тобой присматривать, пока меня не будет. Я не могу разорваться.
— Езжай куда хочешь, оставь меня в покое, я справлюсь, — шепелявя, пробурчала она.
Они подъехали к дому, и он аккуратно наклонил на себя инвалидную коляску, подвёз её к швейной машинке.
— Я помою пол и приготовлю ужин, — чмокнув маму в щёку, сказал он.
Она в ответ не обронила ни слова. Он на кухне поставил пароварку, разложил на неё замороженные манты. А сам налил в таз горячей воды, начал мыть полы в зале, тщательно, с порошком надраивая их.
Спустя двадцать минут, когда вода в пароварке уже кипела, он слил на улицу воду и, вставив сигарету в рот, закурил. Она развернулась и с помощью рук выкатила своё кресло в зал.
— Сына! — крикнула она.
Он вбежал в зал и остановился напротив неё.
— Что случилось? — спросил он. — Ты меня напугала.
— Ты пренебрегаешь своими обязанностями, — грозно заявила она.
— Я дважды помыл пол, — оправдался он.
— Никогда не лги матери! — тыча в него пальцем, сорвалась она с катушек.
— Мам, прекрати на меня орать, я пол вымыл, — грубо отчеканил он.
— Сплошная пыль, отлупившаяся краска по углам! — сорвалась она на крик. — Ты лживый бездельник.
— Тебе доставляет удовольствие меня унижать?
— Повтори, что ты только что сказал? — она вздохнула. — Никогда не перечь мне.
— Я тебе говорю, что я вымыл пол.
— А я тебе говорю, что ничего ты не мыл. Как ты смеешь возражать матери! — ударила кулаком по стене серванта и крикнула она.
От удара в серванте зазвенели рюмки и фужеры, один из фужеров качнулся и упал на пол. Длинная ножка его разлетелась на мелкие, точно семечки, осколки.
— Послушай меня, я не собираюсь тут надраивать полы до кристального блеска, я тебе не уборщик, ты меня поняла?! — тыча в неё пальцем, выкрикнул он.
— Я думаю, что ты вымоешь это место как следует! — она вспылила. — А после этого ты пройдёшься по нему десять раз, и если я велю отдраить каждую половицу и доску в этом доме, будешь скрести их, пока не сотрёшь руки в кровь! Ты это сделаешь! И если я скажу тебе, чтобы ты вытащил каждый кривой гвоздь из каждой трухлявой доски и оттирал их от ржавчины, пока все до одного не будут блестеть ярче, чем у кота яйца, и чтобы ты взял эти гвозди и доски и сколотил весь пол заново, а потом повторил всё сначала, ты это сделаешь, потому что не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы нормально вымыть пол!
Наконец она замолчала. Он развернулся и прошёл в коридор, оделся и вышел из её дома. Сел за руль автомобиля и умчался прочь.
На следующий день Геннадий Юрьевич сидел у себя в кабинете за столом и внимательно вчитывался в историю болезни Татьяны Шкляевой. Расстройство множественной личности — это когда человек не может справиться с ситуацией и зовёт помощника. Личности могут и не подозревать друг о друге. Он отложил её больничную карту и задумался. «В ней включается защитный механизм, который является способом перенести психотравмирующую ситуацию и её последствия. Нужно, не травмируя её психику, предложить ей клинический гипноз и сделать это так, чтобы она согласилась. А если она начнёт переключать личности, то лечение полетит коту под хвост», — эти мысли крутились в его голове. В дверь постучали, стук вернул его в реальность.
— Войдите, — сказал он.
Зашла старшая сестра и завела Татьяну Шкляеву.
— Присаживайтесь, — указывая ладонью на стул, предложил он.
Старшая сестра вышла, прикрыв за собой дверь.
— Я врач-психиатр Геннадий Юрьевич.
— Здравствуйте, Геннадий Юрьевич, а я Александра Шкляева. Скажите, где у вас здесь пианино? Я хочу вам сыграть. Я сочинила мелодию, она, как водопад, льётся в моей душе, — произнесла она.