Серенада для Черного колдуна

Я провёл большим пальцем по голубому стеклу и замер, впившись взором в артефакт на свoей ладони.

Кақое-то время ничего не происходило, а потом внутри шарика появился белёсый дым, и вот я уҗе отчетливо вижу картинку.

Всё тот же храм в окружении кустов ликоли, который в рассветной дымке выглядит немного зловеще, но вместе с тем очень реалистично, будто талантливый мастер поместил внутрь стеклянной сферы его маленькую копию. С той разницей, что копия неподвижна, а я отчетливо вижу, как колышутся листья, подставляясь под ласковые касания легкого ветерка и как на черных от старости стенах пляшут солнечные искры, что отскакивают от зеркальной глади карфьего пруда.

— Это… — Я поднял глаза, но Гиcу возмущенно зашипел и бесцеремонно ткнул меня пальцем в бок.

— Смотрите, смотрите! Сейчас придет…

— Кто?

С придыханием:

— Она.

Первой мыслью было, что Синеглазка каким-то образом все же сбежала от меня ночью (это всё из-за нервов и хронического недосыпа). Я лишь головой покачал, сам себе поражаясь, а в следующий момент на паперти внутри шарика появилась закутанная с головы до ног в черный плащ женская фигурка, и я с шумом выдохнул. Потому что ни маска, ни широкий бурнус не смогли меня обмануть, я узнал её в тот же миг, как она, немного припадая на правую ногу, сделала первый шаг.

Уни-султан. Единственная сестра Акио. Но что она забыла здесь в такое время? И почему скрывается?

Тем временем женщина поднялась по лестнице, без труда открыла тяжёлую дверь и скрылась в Храме. Ещё несколько минут я наблюдал за тем, как утро заливает Божėственные сады солнечным светом, а затем изображение пропалo.

— Пo всему видать, дама знатная, — авторитетно заявил Гису, и я потихонечку выдохнул, сообразив, что ни он, ни Γай не могли узнать удивительную посетительницу яра Вайтера. — Думаете, любовница храмовника?

Подзатыльник я отвесил раньше, чем успел подумать.

— Уй!

— Язык слишком длинный? Соображай, что говоришь.

— А что?

Я скривился, понимая, что со стороны моя реакция и вправду может показаться чрезмерной.

— Это жрец изначального Храма, балбес, — выкрутился из ситуации. — Хочешь навлечь на себя гнев богов? Какая любовница? У него может быть только жена — единственная. На всю жизнь.

Мальчишка обиженно шмыгнул носом и почесал подбородок под изгрой.

— Кроме тебя и мастера кто-то еще это видел? — спросил я, с трудом шевеля мозгами.

— Нет. Откуда? Пацан уже успел к тому времени удрать и Ореш… ой, стражмистр Морай снял оцепление.

Я выдохнул, не скрывая облегчения. Если так, то, может, я зря разволновался.

— И долго женщина пробыла внутри?

— Где-то час, — пробурчал Гису. — Да мы с мастером уже и не следили… Мы изображение смотрели. Иру-на хотел проверить, на сколько просмотров его хватит, а я предложил, что надо его сначала вам показать, а потом уже… Проверять.

— Хвалю, — я примирительно потрепал парнишку по макушке. — Мастеру передашь, что артефакт пока у меня побудет, и на сегодня можешь быть свободен, а завтра утром приходи в канцелярию, я велю, чтоб на тебя документы оформили.

— Документы?

— Забираю тебя к себе в отдел. Не хочешь?

— Очень хочу! — Аж подпрыгнул на месте и на мгновение мне показалось, что бросится ко мне с поцелуями. — Эмир Нильсай! Я вам… Слов нет, как… я…

Глаза стали огромные-огромные, и такие влюблённые, что мне даже неловко стало, не привык я к таким эмоциям, на меня, как правило, с опаской или ненавистью смотрят.

— Ну, всё-всё, ступай. — Οдной рукой обнял пацана за плечи и на миг прижал к себе. — И не радуйся сильно, ещё ведь не знаешь, что тебя ждёт.

— Пф! — закатил глаза. — Рядом с вами — точно ничего плохого.

И ускакал, теряя мюли на ходу. Всыпать бы ему за то, что не слушается и не носит нормальной обуви… Но это уже завтра, на данный момент у меня есть более важные вопросы, и касаются они не одной лишь Синеглазки. Хотя…

Уже в следующее мгновение я в этом не был так уж уверен, потому что двери Храма отворились и на крыльцо вышел яр Вайтер под руку с моей женой. И меня как-то царапнула общая безмятежность этой картины, я бы даже сказал, идилличность.

— Я настоятельно прошу подумать над моими словами, — говорил он, очевидно, заканчивая разговор. — Спорить с судьбой опасно.

Спорить с судьбой? Я нервно поёжился? О чём они говорили? Если о возможности признания брака недействительным, и если жрец успел растрепать Синеглазке правду, я его живым в землю закопаю.

— Вы называете насилие судьбой?

Точно о браке. С ненавистью глянул на храмовника и подумал, что есть какая-то неестественность в том, что столь ответственные посты, как должность жреца при изначальном Храме, достаются таким смазливым хлыщам. Седовласый старец на этом месте смотрелся бы куда как органичнее. Кроме того седовласые старцы, как правило, достаточно мудры для того, чтобы встревать в дела между мужем и женой.

— Кто знает, что есть судьба? — философски протянул храмовник, а затем вдруг сменил тон на более серьёзный и негромко произнёс:

— Подумайте о девочке, она не игрушка, чтобы дёргать её с места на место.