Сергий Радонежский. Личность и эпоха

Некоторые новые подробности узнаём из сочиненной в 1690 г. Никитой Львовичем Воейковым «Истории о выезде прусского державца Воейко Войтеговича Терновского». Из нее известно, что он был сыном «Сербского государства первого вельможи», владевшего городом Тырново. После кончины отца он оставил Тырново своему старшему брату Фрианду, прибыл в Пруссию и, побыв там вместо своего отца «державцем», выехал со всем своим двором («двора его служителей сербян тридцать, болгаров двадцать, прусаков сто, а всего 150 человек») и приехал в Москву в 1384 г. Поскольку Воейко принадлежал к аполлинариевой ереси, по увещеванию митрополита Киприана он был крещен им лично «с прилучившимся тогда в Москве преподобным отцем Сергием Радонежским, игуменом живоначальныя Троицы, яже в Маковце обители». Крещение происходило в церкви Св. архистратига Михаила в Чудовом монастыре, после чего Воейко получил имя Прокопий. На следующий день в Успенском соборе Московского Кремля он принес присягу на верность великому князю Дмитрию. Затем, по благословению митрополита Киприана, он отправился на богомолье в Киев (при отъезде Киприан подарил ему золотой крест с мощами, украшенный драгоценными камнями и жемчугом). Вернувшись из Киева, он стал служить великому князю Дмитрию, который приискал ему в жены дочь боярина Ивана Васильевича Товаркова Ксению. На новом месте Воейко быстро выдвинулся, стал ближним боярином и получил в кормление подмосковный Дмитров «с путем и многия волостми».[847]

И хотя исследователи отметили в этой легенде ряд исторических неточностей (вызывает сомнение 1384 год как дата приезда Воейко, а также участие в его крещении дяди великого князя – Андрея Ивановича, скончавшегося еще в 1353 г.), в целом она была признана достоверной. По всей вероятности, речь в ней шла о событиях 1381–1382 гг., когда Киприан находился на Московской митрополии.[848]

Главным доводом реальности этого предания стал тот факт, что родовая икона Воейковых сохранилась до наших дней. Она небольших размеров – 33,3 × 26 сантиметров. На ней имелся золотой оклад XVI в., украшенный чеканкой и чернью, драгоценными камнями в золотом венце и по рамке, двумя серебряными с чернью пластинками, закрывавшими нижние части поля, и ризой, шитой жемчугом и стеклами. С обратной стороны икона оболочена пунцовым бархатом.

В 1948 г. образ реставрировался Н. А. Барановым. После того как с него был снят оклад, оказалось, что изображение Николы покрыто темной олифой и поздними записями. После расчистки иконы было установлено, что сохранившаяся на ней живопись может быть датирована лишь XVI в., но никак не раньше. Это противоречило семейной легенде Воейковых, и поэтому в 1955 г. икону обследовали вновь. Выяснилось, что под плотными слоями живописи XVI в., в тех местах, где она частично утрачена (на одеждах Николы), прослеживаются едва заметные контуры нижнего, более раннего красочного слоя. Это дало основание предположить, что сама икона гораздо старше сохранившейся на ней живописи XVI в. Судя по всему, во время реставрации иконы в XVI в. иконописец писал по плохо сохранившимся (или счищенным) старым контурам. Возможно, тогда же икона была обложена золотым окладом, для чего доску иконы с боков надставили. Действительно, после того, как с иконы был снят золотой оклад XVI в., на доске были обнаружены залевкашенные следы от гвоздей и сами медные гвозди от какого-то более раннего оклада. Все это подтвердило первоначальную догадку, что доска иконы древнее XVI в.

Исследователи внимательнее присмотрелись к ней, и здесь их ждало небольшое открытие. На обратной стороне иконы под ветхой бархатной оболочкой была обнаружена надпись скорописью XVII в. черными чернилами: «Лета 7156-го (1648. – Авт.) году молился сему образу чудотворцу Николе Семен Иванович Воейков. А взял после смерти брата своего Дмитрея Еуфимевича Воейкова. А прежде иво Дмитреева моленя и отца иво думного дворенина Ефима прозвище Баима Василевича Воейкова». Эта надпись 1648 г. подтвердила семейное предание Воейковых и то, что уже в XVI в. икона считалась фамильной реликвией.[849]

О древности иконы говорили и искусствоведческие наблюдения. Сравнение ее иконографии с изображениями Николы Можайского на других образах XV–XVII вв. показало, что данное изображение Николы тяготеет к ранним иконам XV в., а не к поздним. Все это привело специалистов к выводу, что перед ними та самая родовая икона Воейковых, которой, согласно устному семейному преданию, благословил при крещении Сергий Радонежский их пращура.[850]