Сергий Радонежский. Личность и эпоха

Преподобный, придя на пепелище, ужаснулся. Дело трудов всей его жизни, казалось, было безвозвратно погублено. Надо было вновь восстанавливать обитель, а между тем Сергию уже исполнилось 60 лет – возраст даже по нашим меркам весьма зрелый, а для людей Средневековья, когда средняя продолжительность жизни составляла 35–40 лет, и вовсе считавшийся глубокой старостью. Оставалось надеяться лишь на помощь свыше.

Вот как рассказывает об этом Пахомий Логофет в Первой редакции своего труда: «Въ един же от днии поющу ему (Сергию. – Авт

.)… благодарныи канон Пречистеи Владычице нашеи Богородици, бяше же тъгда 40-ца Рожества Исус Христова, днем же пятокъ бе при вечере. И яко съвершившу ему обычное правило и сед, мало хоте опочинути». Во сне он услышал голос: «се Пречистая грядет». Выйдя из кельи в сени, преподобный увидел яркий свет и Богородицу с двумя апостолами – Иоанном Богословом и Петром. Божья Матерь простерла руку и, коснувшись Сергия, произнесла: «…не ужасаися, избранниче мои, придох бо посетити тебе, о братьях же своих и о монастыру не скръби, ни же пренемогаи, отныне бо въ всем изъобилствует святыи монастырь, и не токмо донде же в животе еси изъобилствует, но и по твоем еже къ Господу отхождении неотступна буду тех». После этого Богородица сделалась невидимой. Очнувшись ото сна, Сергий поспешил сообщить о чуде своему келейнику Михею, а затем Исааку и Симеону «начат има сказывати видение, како приде Пречиста съ апостолы и неизреченное оно сиание и како обещася неотступна бытии святого места сего и по моем еже къ Господу отхождении». Услышав от Сергия эту весть, его собеседники исполнились духовной радости. «Како бо не бе тем радости исполънитися, таково обещание слышавшее от Божиа Матере», – восклицает агиограф.[888]

Исследователи, сообщая об этом эпизоде из жизни Сергия, пытались датировать его. Основой послужило указание, что данное событие произошло в «40-цу Рожества Исус Христова, день же пяток бе при вечере». Речь, таким образом, должна идти, как верно отметил Б. М. Клосс, о пятнице 14 ноября, кануне Рождественского (Филиппова) поста. Но какого года? На взгляд Б. М. Клосса, в данном случае следует говорить о 1385 г. В подтверждение этого он сослался на одну из старших редакций (вторую) труда Пахомия Логофета, сохранившую уникальное свидетельство, что данный эпизод относится к последним годам жизни преподобного: «в последняя лета живота своего». Верхняя датировка ограничивается 1385 г., так как свидетель чуда Михей скончался 6 мая 1386 г., а другой очевидец, монах Исаакий, умер зимой 1387/88 г.[889]

Однако Б. М. Клосс, датируя это событие 1385 г., ошибается. В этом году 14 ноября приходилось на вторник. В 70—80-е гг. XIV в. указанный день совпадал с пятницей в 1371, 1376 и 1382 гг.[890] Исходя из свидетельства агиографа, что видение Богородицы было Сергию «в последняя лета живота своего», следует остановиться на последней дате. Ей отвечают и реалии тогдашней обстановки – укажем на слова Божьей Матери, обращенные к Сергию, чтобы он не скорбел о братии и монастыре, как раз в это время пострадавших от нашествия Тохтамыша.

Вместе с тем, если посмотреть на эпизод явления Богородицы с позиций рационализма, окажется, что в нем, несомненно, отразились тревоги, обуревавшие троицкого игумена в сложную для него позднюю осень 1382 г. Восстановление обители требовало весьма значительных затрат, как материальных, так и трудовых. В этой связи любопытно одно наблюдение, отмеченное Б. М. Клоссом. Во время видения Богородица явилась преподобному не одна, а с апостолами Иоанном Богословом и Петром. Исследователь отметил, что в 1381 г. преподобный крестил сына удельного князя Владимира и назвал его Иваном, а в 1385 г. – сына великого князя Дмитрия и назвал его Петром.[891] Явление Богородицы можно было бы трактовать как стремление Сергия отыскать необходимые ресурсы для возрождения Троицкого монастыря у великого князя Дмитрия Ивановича и его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского. Но поскольку речь идет о событиях 1382 г., вряд ли возможно провести данную параллель. Да и просить поддержки у верховной власти в условиях тяжких последствий татарского нашествия вряд ли было приемлемо для преподобного. Тем не менее мысль Б. М. Клосса представляется достаточно плодотворной. Такие же имена, что и у апостолов в эпизоде явления Богородицы, носили самые близкие к Сергию люди: его племянник Феодор Симоновский, до пострижения носивший имя Иван, и брат Петр. Очевидно, именно с их помощью и восстанавливался Троицкий монастырь.