Серый Дол

Ломар остановился у круга и оглянулся на свой дом. Смотрел на него не отрываясь с минуту.

- И ещё одно, - он подёрнул плечами, и словно постарался распрямить сгорбленную спину. В его глазах блеснула искорка злости, даже ненависти. - Когда всё кончится и вы заберёте собак, сожгите здесь всё дотла.

Он посмотрел в глаза Сайну и тому ничего иного не оставалось, как снова кивнуть.

- Темнеет, - сообщил Маллид, намекая Ломару, что пора начинать.

- Это хорошо, - сказал Ломар, проходя в круг. - Хорошо для Ханриса. Теперь он один из них, и едва ли смог бы сбежать при свете дня. В сумерках же у него будет больше шансов.

Маллид промолчал, но Сайн слышал, как он скрипнул зубами и шумно выпустил носом воздух.

Ломар снял с себя рубаху, откинул в сторону, и, оставшись голым по пояс, медленно и тяжело опустился в центре круга на колени. На спине его отчётливо виднелся уродливый кривой шрам, что шёл от правой лопатки, вдоль позвоночника вниз, и, над самым копчиком, резко изгибался в обратном направлении, оставляя отметину, более всего схожую с рыболовным крючком. Именно эта страшная рана, полученная в самом конце его службы, превратила Ломара в калеку, и глядя сейчас на неё, Сайн подумал о том, насколько же людская жизнь подвержена случаю, как одно решение, одна ошибка или успех противника, могут навсегда её изменить. Как бы он хотел, чтобы того дня не было, как и дня, когда они отыскали эти артефакты. Но, случись так, и может статься, что сегодня они оказались бы беззащитны против желтоглазых тварей. Что же из этого следует?

"Нам не дано осознать волю Властителя, пока не дойдём до конца пути" - сделал вывод он. - "Лишь дочитав книгу до последней строчки, можно понять все хитросплетения сюжета, которые задумал её автор. С нашей жизнью точно так же".

Зоркий сел рядом с хозяином, и Ломар потрепал его по загривку.

- Ну вот и всё, дружище, - сказал он, и пёс лизнул хозяина в шею. - Мы оба знали, что это день настанет. Честно скажу, я думал, что придёт он гораздо раньше. Время отведённое нам и без того дар, за который мы оба должны быть благодарны. Теперь наши пути расходятся, но продолжатся. Мы с тобой прекрасно знаем, что ничего в этом мире не кончается, лишь меняет свою форму.

Ломар поднял глаза к затянутому тучами небу и глубоко вдохнул в лёгкие осенний воздух. И в тот момент, словно пропустил через себя всю вселенную, позволил ей наполнить своё сознание незримой и вечной сутью бытия.

- История никогда не завершится, - заключил он и, наклонивший в сторону пса, чуть опустил голову.

Зоркий сделал то-же. Они соприкоснулись лбами и так, в молчании застыли. Ветер трепал одежду и волосы Ломара, шерсть Зоркого, и заставлял плясать пламя факелов.

- Чего он там застыл? - буркнул Маллид.

- Давай просто дадим ему время, - сказал Сайн, чувствуя невероятную тяжесть на сердце и зная, что Маллид испытывает то-же, просто выражает иначе.

- Надеюсь он не заснул, - продолжал бурчать тот, но за этой раздражительностью и злой насмешкой, скрывалась боль. Оба, и Маллид и Сайн, хоть и не могли постичь природу того, что будет здесь происходит, осознавали, что Ломар приготовился к смерти. Принять это было нелегко.

Наконец Ломар отстранился от Зоркого и положил руку на череп Арсии. Через несколько секунд надписи на нём засветились и ветер рядом с ним, закрутившись в лёгкий вихрь, вдруг стал обретать форму. Это происходило столь плавно, при том так быстро, что выглядело в глазах Сайна абсолютно естественно, и лишь умом он понимал, что такового быть не может.

Призрак чернокожей, прекрасной Арсии возникший из воздуха, был сотворён из нитей сумерек, обтёсанных ветром до изящной человеческой формы, которая ожила и пришла в движение.

Арсия опустилась рядом с Ломаром. Погладила зоркого, затем спросила возлюбленного:

- Ты готов?

- Я был готов к этому с самого первого дня нашей встречи.

- Но ведь ты даже не представляешь, что будет дальше.

- Ты много мне об этом рассказывала.

- И всё же не достаточно, чтобы понять.

- Значит тебе ещё есть что мне показать, - Ломар взял её руку, прижал к своим губам, поцеловал. - Я готовь отправиться за тобой в вечный сумрак.

Отпустив руку возлюбленной, Ломар поднял с земли свой меч. Некоторое время взирал на него, словно видя в отражении лезвия все те сражения, которые прошёл, всех врагов, которых одолел, и всех друзей, которых потерял.

- Битв было так много, - сказал он, поднимая глаза на Арсию. - И я готов к ещё одной.

- Да исполнится воля твоя, возлюбленный мой.

Арсия взялась за рукоять меча и резко поднявшись, выдернула его, словно доставая из ножен. Левая рука Ломара не отпустила лезвие, и Сайн увидел, как острый, наточенный сегодня же, пока они выкапывали артефакты, клинок, оставил глубокую рану на ладони Лормара. Но тот не одёрнул руку и даже не подал виду, что испытал боль. Раскрыв свою ладонь, по которой заструилась кровь, он с безразличием взглянул на рану, а затем опустил руку на череп, и тёмные ручейки крови стали сбегать по нему.