Серый Дол

"Что если в нём и нет больше никакой силы? Жрица и её возлюбленный наконец воссоединились. Тюрьма разрушена. Мэй простила их, спустя столько лет. Простила и, за совершённую ими жертву, призвала духов к себе".

И сколь бы не была богохульна сия идея, она вдруг согрела старому вояке сердце, дала надежду на то, что всё может закончится хорошо, даже тогда, когда кажется, что вокруг царит одна лишь смерть. Определённо, да простит его Властитель, Сайну очень хотелось в это верить. Ради Ломара. Ради себя. Ради них всех.

Он выпустил из пальцев утративший свою силу предмет, и тот беззвучно упал на грудь трупа, а затем скатился ему за правое плечо, и лёг так, как могла бы опуститься голова девушки, на плечо своему возлюбленному, настолько близко, чтобы он мог ощущать её горячее дыхание на своей шее, а она смотреть ему прямо в глаза.

Постояли молча, взирая на эту картину. Затем Маллид, нарушив тишину сказал:

- Значит нас ждёт бой.

Сайн поднял взгляд и увидел как на горизонте, где-то там далеко, за Бледной, едва-едва начало светлеть небо, забрезжил рассвет. Рассвет последнего дня. К ночи этого дня, возможно, им придётся вступить в самую тяжёлую битву из всех, через которые он проходил. Но Сайн не обнаружил в себе ни капли страха. Только уверенность в том, что будет драться до последнего вздоха.

- Нужно хорошо подготовиться, - продолжил Маллид. - Встретим врага во всеоружии, так сказать. Где дадим им бой, как считаешь?

- У меня, - уверенно сказал Сайн. - Туда они нагрянули в первый раз. Там и встретим их снова.

- А женщин куда денем?

- Отправим в Медовый Холм, сегодня же. В городе они будут в безопасности. Хоть какое-то время.

- Сам не хочешь с ними уехать? Ты нужен своим девочкам.

- Нужен, но я лучше останусь. Не смогу так просто отсидеться где-то вдали, пока вы с Ханрисом будете сражаться. Уверен, и девочки и Шанта меня поймут. К тому же, сегодня у нас каждый меч будет на счету.

- Согласен, - Маллид кивнул. - Иного от тебя и не ждал, но должен был спросить.

Никто из них даже не заикнулся, да что там, даже и не подумал, что Ханрис может не дойти, что чудовища настигнут и убью его где-то в лесу. Нет, такого расклада ни Сайн, ни Маллид не предполагали. Оба были уверены, что если им и суждено умереть от лап желтоглазых, то всем вместе, плечом к плечу.

Ещё какое-то время постояли молча, глядя на заражающийся на их глазах день. Затем Маллид опустился и взял в руки лопату.

- День будет долгим, дружище. Пора бы нам покончить с этим и перейти к более насущным делам.

Не дожидаясь ответа Сайна, Маллид зачерпнул лопатой земли и кинул её в могилу, на тело Ломара. Сайн молча присоединился к товарищу.

***

С первыми, робкими лучами рассвета, силы начали оставлять Ханриса. Он-то планировал бежать не останавливаясь, пока не спустится с горы, но даже с его новоприобретёнными силами, это оказалось совсем не простой задачей. Тем более что обострившиеся чувства, которые должны бы были помогать Ханрису, по-началу сильно отвлекали его. Лес, такой привычными бывалому охотнику, теперь стал чуждым, иным, наполненным десятками новых запахов и звуков, которые сбивали с толку, привлекали к себе внимание, манили, словно призывая отбросить всё человеческое, и вновь, с упоением отдаться охоте, загнать какого-нибудь зверя и растерзать его голыми руками, пить кровь и вкушать тёплую плоть, забирать из неё угасающие угольки жизни, чтобы «жить вечно» - как призывал рогатый демон во тьме пещер. Он, кстати, скоро нагнал Ханриса, и стал звать его обратно, нашёптывая ужасные вещи, являя свой жуткий образ то с одной, то с другой стороны. Воин, как мог, старался не слушать тварь, игнорировать её призывные речи и отворачиваться, лишь завидев рогатый силуэт. Его воля окрепла благодаря жертве Ломара и воспоминаниям о семье, которые он теперь поддерживал в себе, подобно костру, не давая угаснуть. И этот костёр вроде бы разгонял тьму, не давая ей наброситься и поглотить сознание Ханриса снова. Но из окружающего мрака всё равно звучал хрипящий голос предводителя желтоглазых чудовищ, и его было не заглушить. Ведь, в конечном счёте, что такое огонь костерка, в сравнение с могуществом ночи?