Серый Дол

"Какая же я дура!" - обругала себя волхаринка. - "Что пытаюсь ей объяснить? Неужели и без того мало на её долю выпало страхов и напастей?"

- Тебе нечего бояться, - сказала она, сжимая вспотевшую, не смотря на холод, ладонь Илии в своей. - Я рядом. И я не дам в обиду ни тебя, ни Зану. Мы приехали сюда за помощью, и мы её получим. Давай-ка, помоги мне поставить твою сестру на ноги. Мы проделали такой долгий путь, и вот, наконец прибыли.

Илия взяла себя в руки, в очередной раз заставив Весну гордиться этой девочкой. Они отвязали Зану, освободили ей ноги, и спустили с телеги. Затем она быстр попрощалась с Буяном, и тот стал разворачивать повозку, а Весна и девочки пошли мимо стражей, к дому ведуньи, видневшемуся впереди, на поляне.

Илия заметно дрожала и, то и дело озиралась по сторонам, Зана же смотрела прямо перед собой, и переставляя ноги так, словно едва могла сгибать колени, шла вперёд, сильно сгорбившись и не обращая ни на что вокруг внимания. Весна крепко сжимала ей руку, боясь, что девочка предпримет очередную попытку к бегству. Но она шла покорно, как смирившийся со своей участью смертник, который топал на плаху с неохотой, но будто бы уже отрешившись от всего мирского.

Дом ведуньи, в котором Весна прожила много лет, представлял из себя покосившийся на правый бок сруб, с низкой треугольной крышей, из которой торчала труба, выплёвывая в небо струйку белёсого дыма. В одном единственном полукруглом окне, расположенном справа от входной двери, слабо трепетал алый свет. Не лучина и не свеча - камин. Весна помнила его: огромный, черный от копоти, служащий одновременно и для тепла, и для приготовления пищи, а так для варки различных травяных снадобий. Следовательно угли этого камина почти никогда не остывали.

Стоило им преодолеть пол пути от стражей к дому, а это около десятка шагов, как свет в окне вдруг исчез, словно кто-то загородил его. Весне показалось, что она видит тень, вставшую у окна. Затем она исчезла, а через пару мгновений настежь распахнулась дверь, всё так же мерзко и душераздирающе скрепя петлями, как это было в бытность её юности.

- Я не жду гостей, - проговорил строгий женский голос. В нём не было агрессии или угрозы, лишь холодная сталь, которой трудно было возражать.

- Я знаю, и прошу прощения у тебя, Тамила, что потревожила в столь поздний час.

- Весна, - она не спрашивала, утверждала.

- Это я.

Держа за руку Зану, которую с другой стороны под локоть вела Илия, Весна ближе подходя к дому, стала различать всё больше деталей в тёмном силуэте Тамилы. Высокая, но хрупкая, с узкими плечами, тонкими руками и длинными пальцами, которыми она поглаживала своё угольно-чёрную косу, новоявленная ведунья сперва показалась ей всё той же девочкой, какую она знала когда-то, её фигура ничуть не изменилась с годами. Но сумев разглядеть лицо, Весна поняла, что взросление дало о себе знать. Черты лица Тамилы стали заметно острее, вытянулся нос, линия губ стала, кажется ещё тоньше, а пухлые некогда щёчки впали. Из под тёмных бровей сверкали зелёные рысьи глаза.

- Кто с тобой? - спросила она, всё тем же холодным тоном.

- Две девочки. Одна из них тяжело больна.

- Что за хворь? - в голосе не промелькнуло ни одной эмоции.

Весна остановилась в двух шагах от крыльца и стоявшей на нём Тамилы, от того кажущейся высокой, хотя на деле она была ниже Весны почти на голову.

- Древняя хворь, - ответила Весна, чувствуя как тревога, растущая у неё в душе в эту самую минуту достигла своего пика. - Я надеялся, что баба Дарина поможет нам.

- Она умерла весной.

- Я знаю. Деревенские сказали мне. Теперь ведь ты за неё? Ты ведунья в здешних краях?

- А разве у меня могла быть иная судьба?

- Значит помощи просить я буду у тебя.

Глаза Тамилы смерили её, затем быстро оглядели девочек. В них блеснули алые огоньки, как всполохи затухающих углей, всё ещё способных обжечь.

- К чему мне помогать этим южанам, Весна?

- А разве, от того что они южане, они не достойны помощи?

Тамила не ответила, ей молчание сказало всё за неё.

- Я знаю, что и деревенским ты не помогаешь больше, - сказала тогда Весна. - Тому есть причины?

- У меня теперь дела поважнее чем лечить больную скотину, до помогать мужьям справляться в постели со своими жёнами.

- Какие же это дела, позволь спросить?

- Не позволю. - Не смотря на напряжённость диалога, голос Тамилы был всё так же спокоен. - Тебя это больше не касается, так ведь? Ты отдала эту судьбу мне, променяв её на семейные хлопоты.

- И не жалею. Но я помню, чему учила меня баба Дарина, знаю, чем заняты ведуньи. И она всегда находила время на помощь деревенским, если они приходили к ней с настоящей бедой.

- А я не она.

Внутри Весны вспыхнула ярость, во-первых вызванная обидой за наследие Дарины, а во вторых за то, как надменно эта девчонка с ней говорит. Хотелось осадить её грубо и жёстко. Пускай она давно не ведунья, но многие помнит, и уж точно не может быть приравнена к глупой деревенской девице. Но Весны постаралась не давать волю чувствам и оставаться спокойной.

- Но я ведь не южанка. Забыла, кто я? Неужто мне ты тоже откажешь в помощи?