Сесиль. Амори. Фернанда

Легко понять, почему, вся во власти подобных мыслей и устав за целый день от напряжения, молодая женщина, оставшись наедине с собой, на свободе, вместо того чтобы присоединиться в гостиной к остальным, спустилась в сад, а оказавшись в саду и дав себе волю шагать наугад, она, сама того не подозревая, очутилась вскоре под сенью акаций и кленов, там, где час назад она сидела рядом с Фернандой напротив мужа. Это было неудачное место для воспоминаний, если учесть то расположение духа, в каком она пребывала. Тут каждый взгляд, которым обменивались Морис с Фернандой, снова, казалось, сверкал в темноте; тут каждая мелочь, случившаяся за этот день, еще далеко не кончившийся, хотя уже был переполнен событиями, приходила ей на ум. Глубокая душевная печаль, порожденная раной, нанесенной ее гордости любовью Мориса к другой, постепенно освобождала ее воображение от пут долга. Смутная идея о праве, неотъемлемом праве всего человечества, — смутная идея о праве наказания, зародилась в ее сознании. Образ, сначала как будто неясный, неуловимый, мелькнул у нее перед глазами, потом стал возникать снова и снова, вырисовываясь с каждым разом все отчетливее, пока она наконец не узнала в этой тени человека, к кому, по мере того как сердце ее отрывалось от Мориса, устремлялась ее мысль, то есть — Фабьена де Рьёля.

Если вспомнить наше описание Фабьена и Мориса, то станет ясно, что любая утонченная женщина в нормальном состоянии, безусловно, предпочла бы второго первому; но Клотильда была не в том состоянии, когда ум судит здраво; стоит разуму пошатнуться вследствие сердечных волнений, и уже трудно бывает понять причины возникновения тех или иных страстей. В ее глазах Фабьен был человек, влюбленный в нее, а Морис — человек, никогда ее не любивший. И то чувство, о каком она теперь мечтала после того, как Фернанда с Морисом дали ей возможность понять, что такое истинная любовь, — это чувство сердце Фабьена ей обещало. Во власти Фабьена было приобщить ее к тем трепетным волнениям, без которых нет жизни, ибо только с их помощью можно почувствовать, что живешь.

Вот что творилось в душе Клотильды, когда сзади нее послышался легкий шум; она вздрогнула: шум этот возвещал о том, что ее видение воплотилось в жизнь. Ей не надо было оборачиваться, чтобы посмотреть, она и так чувствовала, что к ней приближается какой-то мужчина, и по громкому стуку своего сердца поняла, что это был Фабьен. Первым ее движением было встать и бежать, но ей вдруг показалось, что ноги ее приросли к земле и если она сделает хоть один шаг, то непременно упадет. Впрочем, голос Фабьена остановил ее.

— Сударыня, — сказал он, — бывают обстоятельства, когда случай становится Провидением, я не осмеливаюсь сказать — проявлением симпатии; представьте себе: я чувствую, как неодолимая сила влечет меня вновь к тому месту, где я только что видел вас, и вот я нахожу вас здесь. Неужели нами руководит одна и та же мысль? В таком случае мне, еще недавно считавшему себя несчастнейшим из людей, напротив, надлежит вознести благодарение небесам.

— Сударь, — отвечала взволнованная Клотильда, — я оставила мужа и пришла сюда, чтобы побыть минутку одной, мне это необходимо; позвольте мне уйти.

— Ах, сударыня, — возразил Фабьен, — одиночество существует и для двоих точно так же, как для одного. Что ему нужно? Чтобы два сердца объединяла одна-единствен-ная мысль, вот и все. Поэтому, если мое сердце стало отражением вашего, вы все еще здесь одна, хотя нас двое.

— Чтобы это было так, — сказала Клотильда, — вам следовало бы знать, что происходит в моем сердце.

— Вы полагаете, сударыня, что достигли того возраста в жизни, когда можно скрыть свои чувства от глаз человека, горящего желанием узнать их? О нет! К счастью, вы еще слишком целомудренны и чисты для этого, и я читаю в вашем сердце как в открытой книге, прекрасной книге.

— И что же вы там видите, сударь, кроме глубокой печали?

— Да, разумеется, на все есть причина, и я возвращаюсь к этой причине.

Клотильда вздрогнула, ибо почувствовала, что Фабьен вот-вот коснется той жгучей, кровоточащей раны, которую она только что обнаружила в своем сердце.

— Вы опечалены, сударыня, — продолжал Фабьен, — так как первейшая потребность всякой молодой и красивой женщины — это любить и быть любимой; вы опечалены, ибо заметили, что вас любили далеко не так, как вы думали, да и сами вы вовсе не любите так, как думали, ибо, увидев сегодня перед собой Фернанду и Мориса, увидев их страдание и радость, вы поняли смысл истинной любви.

Клотильда смотрела на Фабьена с нескрываемым ужасом; нельзя было более глубоко и правильно прочитать ее мысли, чем это сделал г-н де Рьёль.

— Сударь, — сказала она, не в силах скрыть обуревавшие ее чувства, — кто наделил вас такой странной способностью?

— Читать ваши мысли, сударыня? Глубокая, подлинная любовь, любовь, какой вы воистину достойны.

— О сударь, пожалейте, прошу вас! — воскликнула молодая женщина, собрав все силы и сделав движение, чтобы уйти.