Читаем Сесиль. Амори. Фернанда полностью

— Пожалеть, — повторил Фабьен, понизив голос, чтобы таинственностью придать больше жара своим словам, — пожалеть! А он вас разве жалел? Муж пленительной женщины, которую он перед лицом Всевышнего поклялся сделать счастливой, бросает ее — и ради кого? Ради другой женщины, которую никак нельзя сравнить с той, какую он потерял, ведь второй Клотильды не существует; он бросает ее ради какой-то куртизанки и в течение трех месяцев находит отдохновение, счастье, радость лишь возле нее; и вот она покидает его и вместе с любовью этой женщины уходит его жизнь; вы, всеми узами связанные с его жизнью, вы с того дня ничего в его жизни не значите. Несмотря на преданность жены, несмотря на любовь матери, он готов умереть, он уже распрощался с мирозданием, глаза его уже наполовину закрыты, вы уже наполовину в трауре, но вот появляется его обожаемая любовница, и только ради нее он снова соглашается жить, только на нее одну и смотрит, и сердце его полно только ею. Почему же в таком случае вы, о которой он и не вспоминает, должны помнить о нем? Почему узы, что он разрывает, все еще удерживают вас? И почему, когда вам стоит лишь протянуть руку, чтобы найти любовь, о чем ваше сердце напрасно просило его, когда я предлагаю вам со своей беззаветной преданностью то, что он отнял у вас, почему вы пугаетесь, почему боитесь, почему отталкиваете меня?

— О сударь, сударь, — прошептала Клотильда еще более приглушенным голосом, чем Фабьен, — сударь, не говорите так, заклинаю вас, Морис ваш друг, а я его жена.

— А разве я не соблюдал обязанности друга, сударыня, пока Морис соблюдал свои обязанности супруга по отношению к вам? Вы думаете, что я люблю вас всего три месяца? Вы думаете, что эта любовь обрушилась на меня при виде ваших слез, чтобы еще прибавить вам печали? Нет, сударыня, ошибаетесь, я люблю вас с тех пор, как впервые увидел, но думал, что вы счастливы, как того заслуживаете. Я знал о связи Мориса с Фернандой, но разве я хоть единым словом, хоть намеком дал вам заподозрить измену Мориса? Нет, сударыня, будьте справедливы ко мне: лишь узнав, что нарушены все границы дозволенного, я тоже нарушил молчание; лишь когда вы получили неопровержимое доказательство того, что любовь Мориса больше не принадлежит вам, я посмел заговорить о своей любви; да и то, чего я у вас прошу даже сейчас? Верить мне, как поверили бы брату, положиться на меня, как положились бы на друга, позволить мне любить вас, позволить говорить вам об этом — вот и все. Можете не отвечать на это чувство, если не хотите, но знайте, по крайней мере, что взамен неблагодарного сердца вы нашли безраздельно преданное сердце.

— Позвольте мне уйти, сударь, — сказала Клотильда, пытаясь высвободить руку из рук молодого человека. — Позвольте пойти к нему. Я чувствую, что если буду и далее слушать вас, то мы оба станем виновными.

— Виновными? — откликнулся Фабьен. — Да, безусловно мы были бы таковыми, если бы любовь вашего мужа, делая вас счастливой, отнимала всякую другую надежду. Но к счастью, этого нет. Его безумная страсть к этой женщине возвращает вам полную свободу. Уделите же мне еще несколько минут. Ах, Боже мой! Кто знает, когда я увижу вас вновь, когда застану одну, когда представится благословенный случай сказать вам все, что я сейчас говорю?

— Сударь, сударь, — взмолилась молодая женщина, — во имя Неба! Оставьте меня, уже совсем темно, неприлично нам находиться здесь одним. Позвольте мне пойти к Морису, умоляю вас.

— К Морису! Вы думаете, он вас ждет? Пойти к Морису! Зачем? Чтобы мешать ему, стеснять его? Нет, нет. Другая возле Мориса в этот час, другая его утешает, другая возвращает его к жизни.

— Ошибаетесь, сударь, — послышался за спиной Фабьена суровый, спокойный голос. — Эта другая здесь.

Фабьен с Клотильдой вскрикнули от удивления.

— Фернанда! — воскликнула Клотильда.

— Вы слушали наш разговор, сударыня? — спросил Фабьен.

— Скажем так: я слушала, сама того не желая, — ответила Фернанда с тем непреклонным достоинством, что внушало уважение даже светской женщине, — и потому я здесь.

— Фернанда, — сказал Фабьен насмешливым тоном, — ваше место не здесь, и вы это прекрасно знаете, ваше место возле Мориса.

— Мое место всюду, где я могу быть полезна, и в эту минуту мое место здесь.

— Вас позвали ради Мориса, — заметил Фабьен, — и ни за чем другим.

— Я охраняю Мориса. Сегодня утром я спасла ему жизнь, а вечером спасу его честь.

— Я не понимаю вас, сударыня, — нетерпеливо сказал Фабьен, — госпожа де Бартель, впрочем, тоже.

— То, что вы меня не понимаете, господин де Рьёль, это вполне допустимо, — сказала Фернанда, — но госпожа де Бартель меня поймет, я в этом уверена, ибо я буду говорить с ней именем всего самого святого на земле.

— Фернанда — и моралистка!

Перейти на страницу:

Все книги серии Дюма А. Собрание сочинений

Похожие книги

Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия
Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй
Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй

«Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй» — это очень веселая книга, содержащая цвет зарубежной и отечественной юмористической прозы 19–21 века.Тут есть замечательные произведения, созданные такими «королями смеха» как Аркадий Аверченко, Саша Черный, Влас Дорошевич, Антон Чехов, Илья Ильф, Джером Клапка Джером, О. Генри и др.◦Не менее веселыми и задорными, нежели у классиков, являются включенные в книгу рассказы современных авторов — Михаила Блехмана и Семена Каминского. Также в сборник вошли смешные истории от «серьезных» писателей, к примеру Федора Достоевского и Леонида Андреева, чьи юмористические произведения остались практически неизвестны современному читателю.Тематика книги очень разнообразна: она включает массу комических случаев, приключившихся с деятелями культуры и журналистами, детишками и барышнями, бандитами, военными и бизнесменами, а также с простыми скромными обывателями. Читатель вволю посмеется над потешными инструкциями и советами, обучающими его искусству рекламы, пения и воспитанию подрастающего поколения.

Вацлав Вацлавович Воровский , Всеволод Михайлович Гаршин , Ефим Давидович Зозуля , Михаил Блехман , Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин

Проза / Классическая проза / Юмор / Юмористическая проза / Прочий юмор
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза