Сестра Харуна ар-Рашида

выпилен наподобие раскрытой пасти льва, у другой до¬

ходил на орла, готовившегося к взлету, нос парусника на¬

поминал высунувшуюся из воды змеиную голову, нос

большой лодки — оскаленную морду лошади, которая бро¬

силась в Тигр. Корабельные палубы, обшивки бортов

были выполнены из дорогих пород лабха.

Со стороны парка во дворец можно было пройти через

парковые двери, расположенные в центре полукружия

стены, походившей иа сильно изогнутый гигантский лук.

Рядом с дверями, к которым вело несколько ступеней,

приютилась манившая прохладой мраморная скамейка

с навесом. На каменной арке красивым куфическим шриф¬

том было выведено:

МУХАММЕД АЛЬ-АМИН ИЕН ХАРУН АР-РАШИД

Забежавший вперед глашатай возвестил о возвращении

первого престолонаследника. Привратник, что дежурил

у парковых дверей, склонился до земли.

Аль-Амин и сопровождавшие его Ибн аль-Хади и

Фадль поднялись по ступенькам, углубились в лабиринт

бесчисленных коридоров, галерей, переходов — с одной

стороны располагались служебные помещения и каморки

для слуг, с другой парадные залы и комнаты для гостей,—

пока не достигли занавешенного входа в святая святых

дворца, напоминавшего целый городок, — в его гарем.

Глава XXIV

ДВОРЦОВЫЙ ГАРЕМ

Вышитые золотом парчовые драпировки беззвучно раз¬

двинулись, потянутые рукой кайима чернокожих евнухов.

Шагов не было слышно, ноги мягко ступали по ворсистым

табаристанским коврам. Позади остался маленький кори¬

дорчик, открытая галерея, внутренний садик с цветочны¬

ми клумбами и семь ступенек из красного с прожилками

мрамора. Здесь начиналось царство женщин. На шелковой,

нежно-голубой шторе червонным золотом поблескивали

стихи, восхваляющие благородство и великодушие первого

престолонаследника, единственного и полновластного об^

ладателя этого царства.

Стихи принадлежали поэту Хатиму ат-Таи.

Ни за что верблюдице не ослаблю ремень

И к воде не пушу, где зеленая тень,

Не- сниму ей поклажу с витого седла,

Чтоб ова налегке все дорогу прошла.

Нет, не смею ремень выпускать я из рук,

Когда в долгом пути рядом шествует друг,

Если ты верблюдицу себе заведешь

И хозяином строгим себя назовешь,

Свято чти мой совет в твоем трудном пути

Не пристало пешком другу рядом идти.

На колени свою верблюдицу поставь,

Посади в седло друга, подпругу поправь;

Коль обоих она понесет без труда,

Не страшна тебе с другом любая беда.

Если силы изменят верблюдице твоей,

Тогда в очередь с другом поедешь на ней.

Подождав, пока гости прочитают стихи, кайим черно¬

кожих евнухов отодвинул штору. Большой зал с выходами

на террасу, где должен был состояться меджлис веселья,

и в спальные комнаты был выдержан в оригинальном

армянском стиле, утопал в вышитых шелках. Часть пола

покрывал изумительной работы ковер размерами двадцать

на двадцать локтей. Вокруг были разложены набитые

страусовым пухом подушки. На стенах висели изображен

ния персидских шахов, греческих королей, породистых сказ¬

ку нов, леопардов, акул и тунцов. Они были сделаны на

пластинках из эбенового дерева и слоновой кости, щедро

инкрустированы золотом, перламутром и драгоценными

камнями. Даже гвозди, на которых были укреплены

изображения, и те были золотые. В углах зала вы¬

сились ажурные минареты-подсвечники. Двери укра¬

шали тяжелые серебряные карнизы с узорчатой резьбой.

Потолок был сделан из тончайших мраморных плит.

Солнечные лучи проникали сквозь них, и в зале было

светло.

Аль-Амин прошел к полированному ложу из черного

и красного дерева и, пригласив гостей присаживаться,

опустился на вышитую подушку. Из-за стены, задрапиро¬

ванной шелком, доносились беспорядочные звуки настраи¬

ваемых инструментов. Он дал знак кайиму чернокожих

евнухов, и тот выскочил из зала. Не успел Ибн аль-Хади

подумать о том, сколь быстро сбудутся его планы, а Фадль

решить, кто же больше придется первому престолонаслед¬

нику по вкусу — Карнафлэ или ее подруги, — как звуки

за стеной стихли. В тот же миг распахнулись двери, что

выходили из спальных комнат, и в зал вереницей, одна за

другой, напевая песню и сами себе аккомпанируя на лют¬

нях, вошли наложницы, молодые, красивые и стройные.

Их было десять. Улыбаясь, они словно проплыли перед

аль-Амином п его гостями и исчезли в противоположных

дверях. А на смену им тянулась следующая вереница.

Тоже десять наложниц, но только одетых по-другому.

Полилась новая песня. Мотив прозвучал, привлекая све¬

жестью, и затих. В зал входили очередные рабыни. Так

продолжалось до тех пор, пока перед присутствующими