Сестра Харуна ар-Рашида

пинией, сикомором, палисандрами. фисташковыми, санда¬

ловыми и тунговыми деревьями. Некоторые из них росли

в серебряных кадках.

—      Восхитительно, достойнейший из достойнейших! —

воскликнул Ибн аль-Хади, выходя па лужайку, посредине

которой павлин распустил свой великолепный хвост.

—      Взгляни, мой друг, лучше туда! — посоветовал аль-

Амин, небрежно махнув рукой в дальний угол лужайки,

где иод развесистым платаном притаился огромный

тигр.

У неискушенного посетителя от ужаса перехватило бы

дыхание. Но бояться было нечего: тигр был создай рука¬

ми искусных садовников, которые мастерски подобрали

кустарники, травы и цветы, умело подстригли их. Были

в парке и живые львы, тигры, павлины, слоны. Они

содержались в клетках, более просторных, чем дома у

простолюдинов.

За густыми тамариндами манил прохладой небольшой

пруд с кристально чистой водой, которая подавалась но

уложенным под землей трубам. Причудливые рыбки —

каких только не было тут форм и красок! — стояли не¬

движно у берега, степенно плавали, будто нехотя шевеля

плавниками, или взапуски гонялись друг за другом. Их

хорошо подкармливали — благо корма были в изобилии, — и

они быстро размножались. За узкой протокой виднелся сле¬

дующий пруд, с красными, голубыми и желтыми лотосами.

Под ногами неторопливо развертывалась лента аллеи.

Ибн аль-Хади и аль-Амин будто шагали по бесконечно

длинному ковру. Из разноцветного гравия и доставленной

издалека гальки были выложены мозаичные изображения

растений, птиц и животных, из пестрого полосатого оникса

сделаны вазы. Для этой работы были специально вывезены

персидские и византийские мастера.

Ароматы, стоявшие в саду, трудно было с чем-либо

сравнить; они возникали, перемешивались, таяли; вот во¬

зобладал один резкий, дурманящий запах и тотчас исчез,

уступая место другому. Самым сильным, постоянным и на¬

стойчивым был аромат мускуса, исходивший от первого

престолонаследника; он как бы обволакивал всего аль-

Амина. На юноше надета легкая розовая джалябия, в ней

не жарко и удобно; желтая накидка так тщательно нагла¬

жена, что кажется немнущейся; чалмы нет, ее заменяет

пышный венок, сделанный из редкостных цветов, он про¬

служит лишь один день; на йогах мягкие наали. И все

это пропитано запахом мускуса.

Ибн аль-Хади также одет в «костюм опьянения». У него

модная прическа багдадского повесы: две длинные пряди

волос падают, расходясь, на лоб, спускаются до бровей,

обходят их и, каждая отдельно, наподобие буквы «нун», за¬

гибаются вверх к вискам . Третий претендент на престол

выглядит старше первого престолонаследника. Взгляд у

него пристальный, беспокойный.

Они подошли к беседке, увитой виноградными лозами —

перед ней на арене должен был состояться бой баранов, —

но едва присели на скамью* как в конце аллеи, что вела

к въездной площади, показался Фадль. Он бежал.

—      Ага, явился! — воскликнул аль-Амин, завидев сво¬

его фаворита, и нетерпеливо крикнул: — Какие новости,

любезный?!

—      Никаких, кроме хороших! — задыхаясь от бега, от¬

ветил Фадль.

—      А где же рабыни? Почему не бегут следом?

—      Они не столь быстроноги, достойнейший из достой¬

нейших! Скоро ты их увидишь.

Фадль едва переводил дух. Взгляд его устремился на

одеяние аль-Амина. Польщенный престолонаследник тот¬

час это заметил:

—      На кого я похож, мой любезный, в «костюме опья¬

нения»?

—¦ На доброго джинна, спустившегося с небес! — не

моргнув глазом, отчеканил фаворит.

Хотя первому престолонаследник у было всего семна¬

дцать лет и борода у него выросла недавно, лицо его уже

носило отпечаток жестокости и порочности. Глаза малень¬

кие, бегающие, нос загнут, как у беркута. Зато силы хоть

отбавляй,— он мог сразиться со львом . Безрассудства для

этого хватило бы тоже, — юноша был недалек и бездумен.

И все же первое впечатление этот мот и распутник произ¬

водил хорошее.

—      Ах, вот как, ва джинна! — бросил он удовлетворен¬

но. — Тебе тоже надо будет переодеться! Из-за того что

ты опоздал, мы пропустили время дневного веселья, ты

лишил нас многих удовольствий. Но, слава аллаху, теперь

мы закончим день как надо!

Он дважды хлопнул в ладоши, и перед беседкой по¬

явился согнувшийся в три погибели турок или черкес, по ¬

хожий на стройную миловидную девушку. Это был евнух.

Вьющиеся волосы его были заплетены в толстую косу,

лежавшую на спине; широкий шелковый пояс, перетяги¬

вающий халат, был расшит золотом; голову украшал высо¬

кий пирамидальный тюрбан с серебряным полумесяцем

на верхушке, настолько тяжелый, что рабу всегда приходи¬

лось держать голову склоненной.

—      Какие стихоплеты сегодня у нас выступают?

—      Абу Нувас, мой повелитель, — высоким мелодичным

голосом пропел евнух, — а также Абуль Атахия и еще...

—      Пусть злые джинны заберут твоего Абуль Атахию!

Нам нужны пьющие стихоплеты. Чтобы воспевать гурий

и вино. Давай сюда Абу Нуваса, всех остальных гони вон!

Скажи эмиру виночерпия, чтобы готовил меджлис веселья

по всем правилам!

—      О достойнейший из достойнейших! — попросил

Фадль. — Прикажи не выгонять Абуль Атахию. Пусть

останется про запас, что-нибудь сочинит. Наплевать нам

на то, что он трезвенник.