Севастополист

«Ну и дела, – подумал я. – Что же такого случилось с Керчью на Потреблении, что она решила прихватить пустышку? Не побрезговала ведь». Я старался и не мог представить ее с пустой книжкой в руках – ну, хотя бы на пустыре, сидящей среди кустов, как она обыкновенно любила.

– Так что же со свадьбой? – спросил я.

– Ты разве не слышал? – удивился Джа. – Она пришла и сказала: я согласна.

– Я думал, согласна выкинуть книгу.

– Зачем выкидывать книгу? Это как с лампой. Или, не обижайся, с тобой. Главное – выкинуть из головы. А не физически выкинуть. Так что валяется теперь книжка-пустышка, одной ей известно где.

– Так, значит, она согласна? – нетерпеливо спросил я.

– Согласна, – в один голос подтвердили братья Саки.

– Хорошо, – сказал я. Кажется, не оставалось сомнений насчет того, с кем же из друзей я попрощаюсь на этом уровне. Керчь, мне будет не хватать тебя. – А кто жених?

Это было невероятно, но и на такой вопрос они ответили синхронно:

– Мы.

– Как это «мы»? – удивился я. – Вы оба? Что у вас вообще здесь происходит? Я понимаю, свободный уровень, такие же нравы, но это же Керчь! Это часть моей жизни! Вы что, над ней издеваетесь?

– Над Керчью – нет, – ответил Джа. – А насчет твоей жизни… Помилуй. Это ее жизнь, а не твоя.

– Ее, – поспешил повторить я. – Ее. Но зачем же вдвоем? Что за бред? В чем смысл?

– Вдвоем! – рассмеялся Судак. – Она венчается с нашим уровнем, с его жизнью, с духом его, наконец! Мы – это он, понимаешь? Уровень! Все имеет значение, только если символизирует что-то. Кто-то другой вполне мог быть на нашем месте.

– Вернее, на наших местах, – поправил его сосед, разглаживая бороду.

– Но на нем оказались мы. А это значит…

– Это значит – пора собираться в путь. – Судак хлопнул меня по плечу и широко улыбнулся.

Помню, когда парни куда-то в очередной раз ушли, я написал в вотзефак Инкерману: «Ты знал?»

Он долго не отвечал, и я повторял свой вопрос снова. «Ты знал? – набирал я одни и те же буквы. – Знал? Знал?»

И, когда мне это надоело, Инкерман наконец ответил.

«Извини, – написал он. – Я помогал невесте. Ждем тебя наверху, все готово. Вог-Зал в ожидании».

Я думал: что мне делать перед свадьбой? Что здесь принято дарить, произносить, да надевать хотя бы? Ведь, кроме лампы и истрепанной одежды, что была на мне, я не располагал другими ценностями. В довершение ко всему, я попросту не знал, как здесь проводят свадьбы – тем более такие, на которых невеста выходит не за жениха, а «за уровень». В Севастополе было проще: обычно все шагали к молу или к морю, гуляли, улыбались, говорили много слов про наилучшее, а заканчивалось все во дворе. Чтобы сдвинуть большие столы и вместить всех гостей, могли и снести забор между двумя дворами, а потом так же вместе его и восстанавливали. Да что говорить – жених и невеста, как правило, сами были с соседних дворов. Они шли на второй этаж дома, а гости еще долго все вместе смотрели на небо. Обнимались, держались за руки, пели.

Настал момент, и братья сообщили мне: пора в дорогу. Они были одеты так же, как и всегда, и ничего не держали в руках – даже свои запыленные лампы.

– А как мне себя там вести? – спросил я растерянно и посмотрел на Джа, потом на Судака. Оба источали спокойствие и только слегка улыбались.

– Ну хочешь, лампу разбей об голову, – ответил кто-то из них, теперь уж не помню кто.

Это было смешно, и я смеялся.

Но смех был нездоровым – ведь все, что вокруг меня происходило, не казалось таким уж смешным. Он помогал оттеснить если не боль, то уж точно тоску от того, что все в этой Башне складывалось не так, как я себе представлял. Башня не просто была несовершенна – она словно нарочно демонстрировала свое несовершенство на каждом шагу, издеваясь над мечтами и ожиданиями… Хотя какие у нас были мечты, когда мы только переступали порог? Одно любопытство, интерес.

Но это была лишь одна сторона Башни. Другая позволила Тори найти себя уровнем ниже, а Керчи – здесь. Так, может быть, каждому, кто пришел сюда однажды, Башня даст и счастье, и успокоение, просто нужно отыскать это в одном из уголков ее казавшегося бесконечным лабиринта? Но вот найдется ли оно для севастополиста – того, кто твердо решил идти до конца, а даже если не решал, так просто понял, что других вариантов нет? И тут же я со страхом вспомнил Полутрупачи – неприкаянные, не нашедшие себя люди с потухшими глазами оседают в этом неведомом селе… И я еще больше смеялся, и преломлялся перед лицом свет, прыгал в глазах солнечными бликами, собирался в причудливые узоры, будто все окружающее пропустили через узенький глазок телейдоскопа – игрушки для маленьких севастопольцев, помогавшей им видеть мир ярче и интереснее, чем он есть.