Север и юг

На одно мгновение, бесконечно долгое, паника захватила её целиком. С трудом удалось сосредоточиться не на приближающихся песках, а на собственной силе, сгустить под собою морт, точно подушку, замедляя падение…

Фог уже приходилось делать нечто подобное, когда она спускалась с тхарга или спрыгивала с крыши, закончив чинить кровлю. Но никогда ей не доводилось испытывать свои силы на такой высоте! «Штерра» в небесах сделалась маленькой, точно игрушечной, зато можно уже было различить широко распахнутые в изумлении глаза у караванщика, спешно устанавливающего защитный полог от вихря.

Фонтаном взметнулся песок; колени слегка подогнулись, на секунду ослабев – и только.

– Не бойтесь! – крикнула Фог на торговом наречии, обернувшись к купцу, опасливо выглядывающему из-под полога. – Я учёная-киморт, хочу кое-что проверить… Гхм, – кашлянула она, заметив, как забеспокоились люди из каравана. – То есть возрадуйтесь, несчастные, ибо вы удостоились великой чести – узреть, как киморт из Ишмирата усмиряет садхам!

Опасение сменилось откровенным недоверием.

Гордо подобрав подол длинноватой хисты, Фог решительно направилась в сторону вихря.

«Теперь лишь бы не опозориться».

Наблюдая за садхамом с высоты, она не раз замечала, что дополнительное ускорение песчинкам придаёт морт. Потоки энергии, стремительные и подвижные, пронизывали толщу пыльного облака и дополнительно разгоняли частички. Именно поэтому внутри вихря кимортам становилось особенно трудно дышать: такая концентрация силы в одном месте оглушала. Нечто подобное можно было ощутить, приблизившись к лаборатории Алаойша, когда он целиком погружался в исследование и отрешался от окружающего мира. Даже Дёран, обычный человек, в такие моменты морщился, точно от головной боли, и предлагал прогуляться на свежем воздухе… И подобным же образом Фогарта обезвредила ловушки в доме михрани: сгустила морт до предела и вложила не стремление даже – ощущение всемогущества и безопасности.

Садхам же был пропитан ужасом и безнадёжностью.

«Это всего лишь морт, – стучало в висках, пока багровый вихрь пожирал пески, с каждым мгновением становясь больше, страшнее, злее. – Это морт, а значит, киморту она повредить не может».

И ещё думалось:

«Лишь бы не спугнуть».

И когда до текучей, изменчивой, прожорливой громады оставалось полтора десятка шагов, Фог одним колоссальным усилием резко сгустила энергию вокруг себя – и толкнула вперёд, разрубая садхам пополам, точно клинком.

Стало вдруг очень тихо, точно кто-то прижал ладони к её ушам.

Яростная буря ослабела, превращаясь в колкий и неприятный, но не смертельный ветер, обычный для пустыни в это время дня. А песчинки, секунду назад ещё багровые, как запёкшаяся кровь, выцвели разом до тёплого янтарного цвета, в тон барханам вокруг. Они кружились медленно, точно в толще воды, преодолевая невидимое сопротивление, и за их беспорядочным на первый взгляд мельтешением прослеживалась структура, сложная и прекрасная.

– Каркас… – прошептала Фог, вглядываясь в пересечения линий сквозь стёкла окулюса. – Нет, не каркас. Крылья?

Песчинки задрожали – и начали плавно подниматься вверх, словно их что-то притягивало к небу; ощущение давящей безнадёжности, исчезнувшее было, снова появилось, хоть и слабее, чем прежде.

«Сейчас или никогда».

Не размышляя больше, чтоб не испугаться и не отступить, она стянула всю морт, до какой смогла дотянуться, – и обрушила на вихрь. Затейливая структура, заставляющая песок кружиться, лететь, впиваться в беззащитную плоть, в одно мгновение рухнула, сложилась внутрь себя же, стянулась к уязвимой сердцевине, дрожащей, как живое существо.

«Вот и оно».

Фогарта глубоко вдохнула – и сомкнула морт вокруг своей жертвы, подобно тому как сжимается детский кулак вокруг неосторожного мотылька.

Когда песчинки осыпались вниз и она сумела приблизиться к своему трофею, то с изумлением обнаружила внутри прозрачной сферы-ловушки тёмно-красную безногую ящерку с ярко-розовым гребнем на голове. Из спины у неё выходило две пары крыльев, но на расстоянии ладони от гибкого тельца они размывались туманом, в котором быстро кружились алые частички кварца.

– А такие кристаллы хорошо проводят морт, – пробормотала она, сжимая сферу ладонями. – Вот ты какой, садхам… Надо же, и глазки жёлтенькие. Живой, и впрямь. У-у, как щуришься смешно… А чем ты питаешься? Наверное, страхом, чем же ещё. Голодный остался, поди.

Сюсюкая так, словно со щенком-несмышлёнышем, Фог сама не заметила, как вернулась к каравану. Купец, его охрана, проводник и две служанки – все таращились из-под полога, не удосужившись даже его застегнуть, а где-то в тёмных, душных глубинах импровизированного шатра жалобно ворчали и шипели тхарги.

Когда взгляды разом скрестились на ней, она немного смутилась – и, выпрямив ещё сильнее спину, гордо вздёрнула подбородок.

Безногая ящерка в прозрачной сфере заинтересованно пошевелилась – страх и впрямь был зверьку по вкусу.