Северная сторона сердца

— Я знаю тебя, Хуан. Ты порядочный человек, но трус. Это не преступление, особенно если ты перестанешь верить в чужое вранье и идти на поводу у тех, кто желает другим зла. Подумай об этом.

Хуан вытер слезы рукавом своего воскресного пиджака.

— Я не хочу больше об этом говорить, — сказал он, поворачиваясь к двери.

— Подожди, у меня есть для тебя кое-что, — сказала Энграси и потянула за тонкую цепочку, которую носила на шее. Затем наклонилась, чтобы висевший на ней маленький ключик дотянулся до ящика. Оттуда она достала большой конверт и положила на стол рентгеновский снимок человеческого черепа, маленького черепа.

— Что это? — спросил он, подходя ближе.

— Когда ты привел ко мне Амайю, она почти не разговаривала. Было видно, что она в шоке. Я никогда не доверяла этому доктору Идальго. Я боялась, что у нее внутренняя травма, и помимо невролога, как я уже упоминала, отвела ее к знакомому врачу-патологу, который сделал точную реконструкцию того, что случилось в тот день. Вот, — сказала она, указывая на тонкую белую линию на рентгеновском снимке. — Первая травма нанесена тяжелым тупым предметом, девочку ударили сбоку. Еще у меня есть рентген пальцев ее правой руки, сломанных при самозащите: она пыталась остановить удар. А вот и второй удар, от которого она уже не сумела защититься и упала на пол без сознания. Третий удар пришелся по тому же месту, но сверху и с гораздо большей силой. Край стального валика проломил ей череп. — Она впилась обвиняющим взглядом в глаза Хуана. — Росария собиралась ее убить, и у нее почти получилось.

Хуан смотрел на рентгеновский снимок на столе, и вид у него был такой, как будто с ним сейчас случится удар.

Энграси вытряхнула остальное содержимое конверта. Рентгеновские снимки, фотографии, подробный отчет.

— На шее у Амайи была ссадина, образовавшаяся от шнурка, на котором висел ключ, когда Росария его сорвала. Ключ со всей силы дернули вперед и назад, и Амайя получила травму шейных позвонков. Также у нее были раны на икрах, ягодицах и локтях, когда она ползла по полу, спасаясь от матери.

— Ты велела сделать этот отчет, чтобы…

Энграси посмотрела на него с отвращением.

— Что ты несешь! Я отвела девочку к врачу, чтобы убедиться, что она в порядке, и, конечно, сохранила его. И теперь вижу, что не зря.

Следующие слова брата поразили ее. Теперь она знала, в каком плачевном душевном состоянии он находится.

— Если ты кому-то это покажешь, это будет иметь последствия и для тебя.

— Разница между нами в том, что я готова сделать все, чтобы защитить Амайю, даже если мне что-то угрожает.

Хуан тупо уставился на документы.

— Можешь забрать их себе. Подруга, которой я полностью доверяю, хранит у себя копии.

Он поднял встревоженный взгляд и махнул рукой, отказываясь от ее предложения.

— Скажи своей жене, чтобы она показала их этому своему адвокату; посмотрим, что, по его мнению, скажет судья. Потому что каждый увидит здесь то же, что вижу я: это был не несчастный случай, а покушение на убийство.

Хуан направился к двери, Энграси последовала за ним, по-прежнему держа в руке отчет.

— Она подготовилась заранее: пошла за Амайей в пекарню, где в это время никого не было. Знала, что у девочки есть ключ. Она могла поговорить с ней дома, но ей было выгодно, чтобы Амайя осталась одна. Тебе она солгала, что отлучилась из дома по какому-то делу, и отправилась следом за девочкой, уверенная, что никто ей не помешает и она спокойно убьет ее. В пекарне Росария принялась избивать Амайю, и отпустила только тогда, когда решила, что та мертва. Затем закопала ее в корыте с мукой и только после этого вернулась домой. Она полагала, что наконец-то добилась того, что планировала со дня появления Амайи на свет.

Хуан уже открыл дверь на улицу, но резко обернулся:

— Как ты можешь говорить такое? Это я виноват: нельзя было ничего тебе рассказывать. У нее была послеродовая депрессия, такое случается со многими женщинами…

— Росария ни с кем не дружит, она не общается даже с Хеленой Очоа, своей близкой подругой, с которой они раньше были неразлучны. И я советую тебе навестить ее. Я встретила на улице ее дочь, спросила, как у нее дела, потому что давно не видела. Она ответила, что мать больна. И я зашла к ней. И знаешь что? Она вовсе не больна, Хуан: она безумно напугана. Не знаю, во что замешана твоя жена, но с тех пор, как они перестали общаться, Хелена прячется дома в окружении икон и распятий. Она чего-то боится и слышать не хочет о Росарии. Сказала, что твоя жена потеряла душу. Как ты думаешь, что это значит?

— Это просто зависть, женщины в деревне всегда завидовали Росарии.

— Она по-прежнему выходит из дома ночью, и ты не знаешь куда?

Хуан посмотрел на сестру испуганно. Энграси поняла, что ему действительно не по себе.

Но все же он воскликнул:

— Поверить не могу: ты готова использовать против моей жены все, что я рассказывал тебе по секрету!