Северный лес

Джордж Картер, казалось, не замечал, что мысли ее далеко. Он говорил о своих странствиях в Бразилии, о работе с Обществом аболиционистов, о важном собрании в Филадельфии, где ему предстояло выступить в этом году. Увидев поляну с боровиками, он пришел в восторг – в Италии он полюбил грибы. Майор учил дочерей, что грибы опасны, но Джордж, похоже, в них разбирался, и Элис принялась ему помогать. Выудив из горстки боровиков, которые она собрала в подол рубашки, бледную поганку, Джордж воскликнул: “Неужто ты задумала отравить Мэри?” – и Элис не знала, смеяться ей или нет. Когда он был маленький, добавил Джордж, один мальчик умер от отравления “девами ночи”; беднягу всего вывернуло наизнанку.

От этой истории Элис стало не по себе и захотелось поскорее продолжить путь. Когда они дошли до места, где дорогу развезло, Джордж предложил взять его под руку, и она не отпускала его локтя до самого дома.

– Вот я и попался, – сказал он, когда они пришли. Оказалось, что никакого ужина у него нет. Только грибы, ягоды и хлеб, который Элис испекла для него на прошлой неделе. Элис предложила что-нибудь приготовить, но Джордж сказал, что в этом нет нужды. Он не голоден. Если она хочет, он принесет еще сидра. Да, сказала Элис, немного волнуясь. Когда он скрылся в доме, она взглянула на свое отражение в окне и, как всегда, ей показалось, что она смотрит не на себя, а на сестру. Когда Джордж вернулся, она почувствовала облегчение. Усевшись на крыльце, некоторое время они молча глядели на темнеющее небо. Джордж вмял ягоды в ломоть хлеба и передал ей. Затем спросил, помнит ли она его отца, их уроки и дни, когда они сбегали в лес. Она ответила, что помнит. Тогда он сказал, что думал о ней во время своих странствий. За минувшие годы он не раз оглядывался на свою жизнь в Массачусетсе и гадал, как бы все сложилось, если бы он не уехал, если бы остался – с ней.

Элис притихла. Спустя некоторое время он сказал:

– Надеюсь, я не преступил черту.

– Нет, – ответила она.

– Ты не злишься?

Она взглянула на него блестящими от слез глазами.

– Но почему я? – спросила она, словно ей досталась незаслуженная награда. – Почему я, а не Мэри?

– Потому что ты – это ты, а она – это она.

В спускающейся тьме мимо пролетела стая летучих мышей. Элис прихлопнула комара на шее.

– Даже комары не в силах противостоять твоим чарам, – сказал Джордж.

Она ничего не ответила.

– Не хочешь зайти внутрь? – предложил он.

Элис посмотрела вдаль – туда, где стоял их дом, где ждала сестра.

Дом Джорджа был обставлен скудно; с тех пор как в нем жил священник, ничего не изменилось. С каминной полки на Элис, совсем как в детстве, взирало строгое лицо старика. По соседству стоял семейный портрет: священник посередине, по бокам – сын и давно умершая жена. На стене была полка с книгами, на столе – тарелки, грязные стаканы и снова книги. Элис гадала, нет ли среди них труда Джорджа о кактусах, который он так им и не показал.

Но ей не хотелось откладывать то, чему предстояло произойти.

Вместе они поднялись по скрипучим ступеням на второй этаж. В спальне она подняла руки, чтобы он снял с нее рубашку, и расстегнула пуговицы у него на воротнике.

Грудь и плечи у него были удивительно крепкими для мужчины, так плохо управлявшегося на ферме. Она позволила ему стянуть с себя юбки, затем помогла ему с завязками на штанах. Они стояли лицом к лицу. Она заметила темноту своих рук, белизну грудей, треугольник обгоревшей кожи над ними.

– Сегодня они человеки, – тихо сказала Элис. Джордж озадаченно взглянул на нее, видимо не помня ту свою фразу, но она лишь улыбнулась. Затем погладила его по щеке, по плечу, а он обхватил ее руками за бедра и притянул к себе.

Наутро Джордж вызвался проводить ее до дома, чтобы защитить от волков и горных львов. Элис рассмеялась:

– Но их истребили охотники. – Ведь боялась она Мэри.

– Не всех, – ответил он и подмигнул.

Она взяла его за руку. Но спустя четверть мили сказала, что дальше пойдет одна.

– Когда я увижу тебя снова? – спросил Джордж.

– О боже… – сказала Элис, предвидя множество преград. Но она чувствовала себя такой молодой! Кожу приятно покалывало, словно она только что вышла из реки. – У тебя нет еды. Вечером я принесу тебе ужин.

– Один поцелуй!

– Только быстро!

Когда они попрощались и Элис пошла дальше, она велела себе не оборачиваться, зная, что он смотрит ей вслед. Она обернулась:

– Иди домой!

В ее походке появилась упругость. О, она та еще распутница! Оправившись от первоначального удивления, она показала себя искусной любовницей, а после третьего захода этим утром, когда Джордж рухнул в изнеможении, торжествующе рассмеялась и притянула его поближе.

Но теперь, подходя к дому, она возвращалась к действительности. Где-то внутри была Мэри. Как бы хорошо она ни знала сестру, как бы часто они ни ссорились, такого разрыва еще не было. В душе Элис боролись противоречивые чувства: радость, внезапный стыд, гнев на Мэри из-за того, что ее счастье омрачали сожаления.