Северный лес

Конюшня располагалась на окраине города. Я давно не ездил верхом, но быстро приноровился. Лошади и впрямь оказались незаменимы: с каждым шагом сугробы становились все глубже.

Сначала мы ехали полем, и повсюду простирались фермерские угодья, затем дорога ушла в лес. Постройки стали встречаться все реже, да и то лишь сельские дома и ветхие амбары. Какие тайны скрывались внутри? Мне вспомнились городские кварталы, где местные выглядывают из-за занавесок, когда полицейские проезжают мимо, и держат свои секреты при себе.

В дороге мы разговаривали. Дойл расспрашивал меня о сюжете “Смерти в отпуске”, и, должен вам сказать, по мнению блюстителя порядка, это будет моя самая лихо закрученная история. Я, в свою очередь, спрашивал о земле. Узнай землю – и узнаешь убийцу. Человек – продукт среды, в которой вырос, будь он честным малым или психопатом.

В ответ капитан прочел небольшую лекцию по истории. Дойлы живут в этом городе вот уже четыре поколения – и столько же носят полицейский значок. Когда-то здешние поля приносили богатые урожаи, но примерно сто лет назад фермерское хозяйство пришло в упадок. Фермы сменились особняками, но и те опустели, когда у баронов-разбойников[39] появились новые интересы. Лишь недавно эти края заново открыли приезжие из больших городов, и поначалу отношения с местными у них не заладились, но для строительства и ремонта домов потребовалось столько рабочей силы, что было бы глупо кусать руку, которая тебя кормит. Землю расчищали и бросали, расчищали и бросали. Теперь на месте заброшенных полей вновь разбивают лужайки.

Прежде Дойл возился с конокрадами и выпивохами. Нынче он пополняет городскую казну, штрафуя приезжих за превышение скорости. Место, где обнаружили тело, – один из немногих нетронутых участков леса, что делает его прекрасным уголком для охоты.

Тем временем мы добрались до конца большака, откуда ответвлялась подъездная дорожка, ведущая к разлапистому желтому дому. Мы двинулись дальше, вглубь леса. В снегу не было даже тропинки – во всяком случае, я ничего не видел, – но Дойл и его парни знали окрестности как свои пять пальцев.

Собаки бегали сами по себе, то уносясь вперед по сугробам, то возвращаясь. Низкие ветви дважды сбивали с меня шляпу, будто со школьника, забывшего снять кепку в знак уважения к старшим. Стояла тишина, камни и сучки покоились под белой пеленой – зимняя сказка, такая прекрасная, что легко забыть: под всем этим великолепием земля пропитана смертью.

Внезапно собаки остановились и залаяли.

Лишь когда мы подобрались поближе, я смог разглядеть, на что они смотрят, – в небе был труп.

(Следующие несколько абзацев чувствительным натурам лучше пропустить: хотя я повидал немало ужасов, при виде такого даже мои стальные нервы готовы были сдать.)

Представьте, если угодно, дерево, залитое кровью.

В пятнадцати футах над землей, в развилке между ветвями старого дуба, висело заметенное снегом тело с вывалившимися наружу внутренностями. Кровь покрывала кору, заполняла ее трещинки и впадинки, сверкала алыми сосульками. Как по сигналу, Флинн и Дойл начертили в воздухе крест.

И это мы еще не спустили труп на землю.

Обычно на месте преступления стараются ничего не трогать, чтобы не уничтожить улики, но какой у нас был выбор? Флинн, прихвативший с собой фотоаппарат, как мог запечатлел жертву, затем достал из седельной сумки веревку, перекинул ее через высокий сучок и по задней части ствола ловко забрался на дерево. Сверху раздался свист, а следом – роковые слова:

– Босс, тут только половина тела.

(Вообще-то слабонервным лучше пропустить и следующий кусочек.)

Разумеется, труп не желал двигаться с места – внутренности и кровь примерзли к стволу. Флинн попытался расшатать его, но безуспешно, затем ему дали топор, и некоторое время он откалывал застывшую кровь, осыпая нас розовыми льдинками. Наконец ему удалось высвободить тело, и, набросив на грудь покойника лассо, Флинн спустил его к подножию дерева, где тот прислонился к стволу, словно путник во время полуденной передышки, если, конечно, этот путник забыл свою нижнюю половину дома.

С минуту мы молча глазели на убитого. У него были широкие плечи, темные волосы, густые усы и однодневная щетина. Пышущий здоровьем парень, если не опускать взгляд ниже пояса.

– Разрази меня… – пробормотал Дойл.

– Вы думаете о том же, о чем и я, босс? – спросил Флинн.

– Я вообще не знаю, что думать.

– А мне вот кажется, пора поверить слухам.

Дойл покачал головой:

– Ну нет.

– Тогда как он, по-вашему, оказался на дереве?

Дойл обошел вокруг дуба:

– Забрался.

– Без ног?

– Забрался, а потом то, что гналось за ним, сцапало его нижнюю половину.

– Ладно. Допустим, такое возможно. – Флинн задумался. – Но что тогда его преследовало?

Дойл ничего не ответил.

Кое-что в их беседе было мне непонятно.

– Что за слухи? – спросил я.

Дойл обернулся.

– Горный лев, – пояснил он. – Так у нас называют пуму. Каждый второй в округе якобы видел ее в наших лесах или знает кого-то, кто видел. Но в Службе рыбного и охотничьего хозяйства утверждают, что в Новой Англии пумы не водятся с давних пор…