Сезон Перелётья

– Не задавай лишних вопросов, если хочешь тут ночевать! – проворчал старик, сунув банку в оттопыренный карман, где было полно всякого мусора. – Я терпеть не могу любопытных детей!

Рой ссутулился и вжал голову в плечи. Глядя на него, колдун ощутил прилив храбрости. Постанывая и растирая поясницу, он преодолел ещё два лестничных пролёта и вышел в заполненный сквозняком коридор. Здесь было темно и промозгло. На окнах колыхался истлевший тюль, под ногами хрустели осколки зеркал, из арочных углублений за стариком и мальчиком наблюдали статуи рыцарей. Судя по затравленному виду Роя, они его пугали, а колдуна пугало двойное эхо шагов и чужое дыхание под боком.

– Вон в том котелке горячий компот, – сказал он, запуская гостя в единственную жилую комнату Гёльфена. – Разрешаю тебе выпить кружечку так и быть. Ещё можешь закусить черносливом из сахарницы, но не трогай мои сухари! Я их сам люблю. Залезай на кровать и жди меня. Только ничего не воруй! И ни за что не слезай с кровати, не то солдаты Крысиной королевы отгрызут тебе пятки!

– Крысиной королевы? – Рой испуганно обернулся. – А это кто?

– Огромная крыса величиной с пивную бочку! – Джеон широко развёл руки, показывая размер, но тут же спохватился и закрыл лицо. – Я уже семьдесят лет с ней воюю, и её войско с каждым годом всё опасней и голоднее! Поэтому сиди на кровати и даже ноги не свешивай! И руки тоже. Крысы обожают хрустеть человеческими хрящиками.

– А вы куда, дедусь?

– Я схожу за очками, – отмахнулся колдун. – А то совсем зрение испорчу из-за твоей рыжины.

Он оставил Роя греться у камина, закрыл дверь и поковылял в темноту коридора. Эхо вернулось в знакомое состояние, но сердце старика отбивало новый лихорадочный ритм. Гёльфен ощущал его каждой комнатой, каждой трубой и каждой статуей. Впервые за много лет в замке находилось сразу два живых человека, и Джеон не мог избавиться от мысли, что это странный сон.

– Памфле! – позвал он, доковыляв до лестницы. – Выходи уже, ребёнка тут нет.

Дворецкий мгновенно появился из стены, и Джеон едва не ослеп от его вида.

– Тьму мне за шиворот! Чего ты полыхаешь, как сигнальный костёр?

От Памфле исходило такое сияние, что колдун мог разглядеть все ниточки гобелена за его спиной, запылённую позолоту рыцарских доспехов, огрызки яблок на подоконниках, птичье перо, прилипшее к ботинку, лозы сухого хмеля за окном, дрожащие от капель, даже паутинные тени на потолке.

– Я очень доволен вами, господин! Вы прекрасно справились с первой частью плана. Это такой прорыв за последние девяносто лет, что я не в силах сдержать эмоции, простите великодушно.

– Ты обманул меня, бессовестный призрак! – топнул ногой Джеон. – Будь уверен, я с тобой ещё разберусь! Но сначала мне нужно найти кое-что.

– Господин, я уже всё отыскал! В ближайших трёх комнатах находится двадцать пять подходящих орудий убийства. От шнурков для удушения до мечей и прекрасных стилетов. Только дождитесь, пока мальчик уснёт.

– Мне нужны очки, светильник ты безмозглый! Есть у нас чёрные очки, за которыми моих глаз не будет видно?

– В нашем замке есть всё, – слегка растерялся дворецкий. – Правда, большинство вещей пребывает в плачевном состоянии. Но подходящих очков у нас целая коллекция в кабинете вашего покойного прадеда Верома. У него была светобоязнь, так что он всегда ходил в них днём.

– Вот и ладненько, – прокряхтел Джеон, растирая спину. – Проводи меня туда и подсчитай заодно, сколько моей крови придётся споить Гёльфену, чтобы купол опять заработал.

– Боюсь, на это не хватит даже всей крови вашего тела, господин. У вас гораздо меньше энергии, чем у обычных людей, и ваша кровь постарела, поэтому вы не сможете восстановить защиту самостоятельно.

– Ты клянёшься на мизинчике?

Дворецкий с готовностью снял перчатку, и Джеон выставил свой скрюченный палец так, что мизинцы будто бы коснулись друг друга.

– Вы очень слабы, – заметил Памфле. – Любой грибник сможет убить вас при желании, поэтому отдайте мальчика Гёльфену и возведите новый купол, пока не поздно, иначе за вами скоро придут созидатели.

То ли от этих слов, то ли от внезапного сполоха молнии колдуна пробило мурашками.

«Отпускать ребёнка нельзя, – рассуждал он, пугая копьём толстых крыс за гобеленами, – но и принести его в жертву я не могу. Как же тогда поступить? Я слишком слаб, чтобы удержать его в замке силой».

Обычно Джеон советовался с дворецким по любому поводу, но сейчас в этом не было смысла.

– А вот, посмотрите, какой лёгкий топор, – соловьём заливался Памфле, витая над статуей в доспехах. – Остриё до сих пор не затупилось. Один точный удар, и всё будет решено. Вы прекрасно колете дрова с тех пор, как я стал привидением, а детская шея куда мягче полена. Вообразите, господин, я снова смогу печь вам блинчики по утрам! Думаю, даже пара слуг появится. Садовник и повар, например. Или хотя бы горничная.