Сфера

— Знаете, — сказал Тед, — счастье, что это случилось в этом месте Тихого океана. Тихий океан по большей части так глубок, что мы не смогли бы спуститься на самое дно. — Он принялся объяснять, что средняя глубина обширного Тихого океана, который занимает почти половину всей поверхности Земли, — две мили. — Лишь в некоторых местах она меньше. Одно из них — сравнительно небольшой прямоугольник, образуемый Островами Самоа, Новой Зеландией, Австралией и Новой Гвинеей, — представляет собой огромную подводную мель, как и у берегов Западной Америки, правда, у той глубина две мили. Так что сейчас мы опускаемся на мель.

Тед говорил очень быстро. Не был ли и он слегка взвинчен? Норман не мог сказать: он чувствовал, как тяжело бьется его собственное сердце. Теперь снаружи было совсем темно; приборная доска отсвечивала зеленым. Пилот включил красные внутренние огни.

Их погружение продолжалось.

— Четыреста футов. — Субмарина накренилась, затем заскользила вперед быстрее. — Это река.

— Какая река? — спросил Норман.

— Сэр, мы вошли в течение иной солености и температуры. Оно ведет себя как река в океане. Мы всегда замедляем здесь скорость: река словно подхватывает нас и мы немного сплавляемся по ней.

— Ах да, — спохватился Тед. Он полез в карман и протянул пилоту десятидолларовую бумажку.

Норман вопросительно взглянул на него.

— Вам никто не сказал об этом? Старая традиция. Нужно заплатить пилоту перед погружением, на счастье.

— Немного счастья и мне не помешает, — сказал Норман, порылся в кармане и отыскал пять долларов. Но, подумав, вытащил вместо нее двадцатидолларовую купюру.

— Спасибо, джентльмены, и дай вам обоим Бог доброго дна.

Моторы вновь заработали.

— Пятьсот футов, — сказал пилот. — Полпути.

Подлодка громко скрипнула, затем раздалось несколько громких хлопков. Норман оторопел.

— Обычный перепад давления, — сказал пилот. — Все в порядке.

— А-а, — произнес Норман, вытирая рукавом испарину. Ему показалось, что подлодка уменьшилась, потолок и стены приблизились к его лицу.

— Настолько я помню, — сказал Тед, — этот район Тихого океана называется Ло Базен. Правильно?

— Да, сэр, Ло Базен.

— Это плато между двумя подводными горными цепями, Южные Фиджи, или Ло Ридж, к западу, и Тонга Ридж — к востоку.

— Все верно, д-р Филдинг.

Норман посмотрел на приборы. Они были влажными, пилоту приходилось протирать их тряпкой, чтобы что-то разглядеть. Может быть, в лодке течь? Да нет, отогнал он эту мысль. Просто конденсация. Внутри стало холоднее.

Относись к этому проще, приказал он себе.

— Восемьсот футов, — доложил пилот.

Теперь снаружи было совсем черно.

— Это потрясающе! — воскликнул Тед. — С тобой было когда-нибудь что-то подобное, Норман?

— Нет, — ответил он.

— И со мной не было, — сказал Тед. — Но как это волнует!

Хоть бы он заткнулся, подумал Норман.

— Знаешь, — продолжал Тед, — когда мы войдем в корабль пришельцев, произойдет первый контакт с иными формами жизни. Ведь это будет грандиозная минута для землян. Вот я все и беспокоюсь о том, что мы должны сказать.

— Сказать?

— Ну да, какие слова. На пороге открытой двери, перед видеокамерами.

— А там будут видеокамеры?

— А как же — все обязательно должно быть зафиксировано. Подумай, как же иначе. И мы должны будем что-то сказать, какую-то запоминающуся фразу. Я думаю, так: «Это ответственный момент в человеческой истории…»

— Ответственный момент? — нахмурился Норман.

— Ты прав, — согласился Тед. — Звучит ужасно. А может: «Это поворотный пункт в истории человечества»?

Норман отрицательно покачал головой.

— А как насчет: «Перекресток в эволюции человечества»?

— А в эволюции случаются перекрестки?

— А почему бы и нет, — ответил Тед.

— Перекрестки бывают на дорогах. Разве эволюция — дорога? Всегда думал, что у нее нет направления.

— Ты слишком буквально все воспринимаешь, — заявил Тед.

— Мы у самого дна, — сообщил пилот. — Девятьсот футов, — он замедлил спуск. Они услышали, как запищал сонар.

Тед предложил:

— Новый порог в истории человечества?

— Отлично. Думаешь, он будет?

— А разве нет? — удивился Тед.

— Что, если мы откроем его, а там и нет ничего, кроме груды хлама?

— Ну да!

— Девятьсот пятьдесят футов. Включаю наружные огни, — сказал пилот.

Через иллюминатор они увидели белые блики. Пилот объяснил, что это взвесь, поднятая ими со дна.

— Видимость нормальная. Мы сели.

— О, давайте посмотрим, — предложил Тед. Пилот любезно подвинулся, и они выглянули.

Норман увидел гладкую и безжизненную, скучного коричневого цвета равнину в освещенных пределах; а дальше — темень.

— Боюсь, что здесь и посмотреть не на что, — сказал пилот.

— На редкость тоскливо, — откликнулся Тед без тени разочарования. — Я ожидал, что здесь больше жизни.

— Ну, тут слишком холодно. Температура воды, только представьте, 36 градусов по Фаренгейту.

— Почти точка замерзания, — сказал Тед.

— Да, сэр. Попробуем найти ваш новый дом.

Моторы вновь зашумели. Мутный осадок вспенился у иллюминатора. Лодка повернулась и двинулась по дну. Несколько минут они наблюдали только коричневый ландшафт.

Потом огни.

— Мы на месте.

Множество подводных огней, выстроенных в форме прямоугольника.