Шаги Командора

Хлебным вином называли водку. Только на взгляд выходца из иных времен до настоящей водки она не дотягивала градусами. В здешнем кабаке их было чуть больше тридцати. Да и привкус сивухи чувствовался ощутимо.

Можно было заказать настоящего вина из Франции или Германии, торговля процветала, и напитков имелось в общем достаточно, только стоило вино подороже, да и тоже слабоватое, обычное сухое. А хотелось крепкого напитка. Хоть сам опять начинай гнать.

Чарка поменьше граненого стакана, но тоже вместительная посуда. Ардылов отпил примерно половину, похрустел малосольным огурцом и взглянул в окно. Снаружи ощутимо нависало хмурое прибалтийское небо. Те самые тучи, в которых просвета может не быть неделю. А еще конец лета, хотя по всем ощущениям уже осень. Словно для усиления впечатлений по окнам забарабанил дождь.

Тоска…

Сидевший через столик мужчина, прилично одетый, в камзоле и при шпаге, встал, шагнул в сторону Ардылова и спросил:

– Прошу прощения, такой погода тут часто?

Он явно был нерусским, но язык знал достаточно прилично.

– Сколько угодно, – буркнул Ардылов. – Да вы присаживайтесь. У нас это обычная картина. Было бы странно, выгляни солнце.

– Я думал, в России лето жаркое. Сколько был в Москве, дышать там нечем.

– Так это Москва. Здесь не Россия, если разобраться. Прибалтика, присоединенный край. Простите, с кем имею честь?

– Прибылович, коммерсант и дворянин из Польши. Много лет торгую с Россией.

– Ардылов. Дворянин. Служу в компании Флейшмана.

– Ого! – присвистнул новый знакомый. – У самого? И как он?

– Нормальный человек, – с губ чуть не сорвалось «мужик», однако подобный отзыв можно было бы посчитать за оскорбление. Мужик – это простонародье, пахарь, еще кто не выше уровнем.

По происхождению Ардылов являлся обычным человеком. Хотя при советской власти никто не смотрел, какой пост ты занимаешь. И рабочий получал больше любого мастера на производстве. Здесь же пришлось побыть рабом. Прежде у плантатора, потом – у Командора. Вспоминать тот отрезок времени Ардылов не любил. Он и здесь получил дворянство последним из всей компании, когда остальным надоел его неопределенный статус. Общество сословное, каждый записан не в один класс, так в другой. А тут даже не скажешь, что без Ардылова как без рук. Он и был руками выходцев из будущего. Не в купцы же его производить! Вот и уговорили Петра, благо государь всея Руси давно оценил умение подданного и частенько трудился ради собственного удовольствия с ним в пару. Хоть чтил царь законы и простых работников в их сословии оставлял, для Ардылова в числе немногих было сделано исключение.

– Богат, – кажется, произнесено было с завистью.

– А что богатство? – вскинулся Ардылов. – Да, один из самых в России, если по величине капитала. Ну и что? Я тоже не беден. Разве в количестве денег счастье? Куда потратить такую прорву?

Он знал, что на себя тратит Флейшман сравнительно мало. Разве что в той степени, которую требовало положение. Практически все свободные средства уходили в оборот, множась с каждым разом. По части хватки Юрию действительно можно было позавидовать. Но если сам хочешь стать дельцом. Ардылов становиться олигархом не хотел. Его устраивало нынешнее положение. Точно так же он не завидовал регалиям и чинам Командора, Ширяева, Сорокина. Там вообще народ военный, им положено лезть наверх служебной пирамиды. Да и за дела все получили. Но зато внизу спокойнее.

Как-то незаметно выпили за то, чтобы денег всегда хватало и даже оставалось немного. Потом – за нынешнего государя, пусть будут долгими его дни, а уж правление, несомненно, одно из самых ярких.

Нет, в тосте не было желания прогнуться или страха, что некто донесет – вон за тем столиком за царя не пили. Пить за особу императора никто не заставлял. Против нельзя, а будешь ли подымать чарку во здравие, никого не волнует. Однако царский работник правителя искренне уважал за бьющую через край энергию, за любовь к труду, даже за умение много пить, а наутро вскакивать бодрым.

Через пару столиков за бутылкой сидела пара офицеров. Один совсем молоденький, явно недавно произведенный, второй в летах. Причем если про молодого особо сказать было нечего, мало ли как повернется жизнь, то старший явно отвечал словам из знаменитой офицерской характеристики: «пьяница и дурак, но жизнь за Отечество отдаст». А что еще требуется от обычного офицера? В генералы суждено выйти не всем, лишь единицам. Вот с тех спрос иной. Дело же офицерское: службу править да умирать, если придется.

Еще подальше, но к другому углу, сидела компания каких-то стряпчих. А может, купцов не первой гильдии или их приказчиков. Все безбородностью своей подчеркивающие дистанцию от простого люда.

– Но ваш Флейшман – голова! – убежденно вымолвил новый знакомый. – Столько под себя подгреб! Что только не производит! Даже по небесам летает. Или это не он, а другой? Ну, фельдмаршал ваш. Кабанов, да!