Шаги по стеклу

В такси Слейтер кое-что вспомнил: он припас для Грэма подарок. Пошарив в кармане куртки, он извлек какой-то твердый предмет, завернутый в бумагу. Когда Грэм его распаковал, они уже подъезжали к Пентонвилл-роуд. В том свертке оказалась маленькая керамическая фигурка сидящей женщины с тяжелой грудью; ее пятки были поджаты под ягодицы, а колени широко раздвинуты. На крошечном личике застыло выражение экстаза, плечи были отведены назад, будто она пыталась как можно выше вздернуть заостренные груди, а руки опущены вдоль бедер ладонями наружу, причем каждый пальчик был вылеплен с исключительной тщательностью. Ее половые органы, как определил на первый взгляд Грэм, казались гротескно преувеличенными.

– Это что, шутка? – спросил он Слейтера.

Слейтер, ухмыляясь, забрал у него свой подарок и вытащил из кармана карандаш.

– Нет, это не шутка, – ответил он, – это точилка. Вот, гляди. – И вставил карандаш прямо в лоно глиняной фигурки.

Грэм отвел взгляд, покачав головой:

– По-моему, у тебя просто нет вкуса.

– Запомни, юноша, вкуса у меня больше, чем у анчоуса в чесночном масле, – заявил Слейтер. – Я просто хотел тебя развеселить.

– Вот оно что, – протянул Грэм, когда такси поворачивало налево. – Ну, спасибо.

– Фу-ты ну-ты, – отозвался Слейтер, подавшись вперед, чтобы таксист не пропустил поворот на Хаф-Мун-Кресент. – Я, между прочим, несколько дней убил, пока ее для тебя вылепил.

– Я же сказал спасибо, – сдержанно произнес Грэм и спохватился: – Эй, попроси остановить здесь, я не хочу подъезжать прямо к дому. – Он оглядел улицу и удостоверился, что Сэры поблизости нет; правда, они еще находились на Пентон-стрит, но так, на всякий случай.

Такси остановилось.

– Пошли выпьем, – предложил Слейтер.

– Должен тебя огорчить, – сказал Грэм, когда они подходили к пабу «Белый канал» на Мэйгуд-стрит.

– Что такое?

– Нужно еще одно отверстие: стружки-то как высыпать? – Грэм поднес фигурку к лицу Слейтера.

Тот хмуро глянул в зияющую дырку и поджал губы.

– Пиво с тебя. Мне пинту светлого, – потребовал он и сел у окна, глядя в сторону Хаф-Мун-Кресент.

Минут через десять они услышали, как тарахтит мотоцикл Стока. Оба как по команде встали и посмотрели поверх занавесок, закрывавших нижнюю половину окна. Большой черный «БМВ» свернул на Мэйгуд-стрит. Мотоциклист был затянут в черную кожу, а его лицо закрывал шлем с затемненным стеклом.

– Хоп! – сказал Слейтер. – Вот и наш приятель.

Грэм заметил номер: СТК-228Т. Он впервые увидел этот мотоцикл за все то время, что прошло после январской ночи, когда он познакомился с Сэрой и подъехал с нею сюда на такси. Тогда ему не пришло в голову как следует рассмотреть мотоцикл, и впоследствии он каждый раз избегал подходить близко к ее дому, если видел, что Сток уже там. Мотоциклист соскочил на тротуар, вынул из зажигания ключи и направился – не вполне уверенной походкой, как отметил Грэм, – прямиком к подъезду Сэры, где открыл дверь собственным ключом. Еще секунда – и он исчез.

– Ты считаешь, в нем и вправду шесть футов росту? – спросил Грэм, когда они снова сели за столик.

Слейтер кивнул, прихлебывая пиво.

– Наверняка. Похоже, он слегка выпил. Ну, каков качок, а? – Он театрально пошевелил бровями вверх-вниз.

Грэм ссутулился и отвел взгляд.

Слейтер ткнул его в бок:

– Что приуныл? Не огорчайся, старик. Верь мне, все утрясется.

– Ты точно знаешь? – Грэм с надеждой посмотрел на друга.

Слейтер выдержал взгляд Грэма, заметил, что тот закусил нижнюю губу, и не смог сдержать насмешливую ухмылку:

– Нет, честно говоря, не совсем точно, но должен же я тебя приободрить. Господи, да откуда мне знать?

– Так… – Грэм прикончил свою маленькую кружку и со вздохом встал.

Слейтер, погрустнев, спросил:

– Ты, часом, не в обиде?

– Мне нужно отлучиться… посмотреть, что к чему. Думаю, я не задержусь.

– Знаете, Оутс, – Слейтер слегка похлопал рукой по столу возле своей кружки, – вам следует отрепетировать свою реплику до прибытия ледокола.

Последние слова были едва различимы, потому что ослабевший от смеха Слейтер поставил локоть на стол и подпер голову; его хохот отдавался от пола раскатистым эхом. Посетители, особенно те, кто постарше, подозрительно косились в его сторону.

Грэм нахмурился, не понимая, при чем тут ледокол, но все же вышел на улицу и торопливо, крадучись, проверил близлежащую часть Хаф-Мун-Кресент и маленький боковой проезд, откуда были бы слышны крики или ругань из квартиры Сэры. Однако там было тихо. Тогда он вернулся в паб, где Слейтер уже заказал для него пинту пива. Не успел Грэм сесть на прежнее место, как Слейтер беззвучно затрясся и покраснел, у него на глазах выступили слезы, и наконец он не выдержал:

– Норвежцы, я вижу, нас опередили – вот черти!

Повалившись боком на скамью, он корчился от сдавленного хохота. Грэм не знал, куда деваться от стыда, он ненавидел и Стока, и Слейтера, его тошнило, когда он представлял, чем сейчас занимается Сэра; он тихо надеялся, что вот-вот появится хозяин паба и вышвырнет Слейтера за дверь.