Шаги России. Хождение на Запад и обратно

Казалось бы, должен наступить «золотой век» человечества. Почти все страны мира, включая тех, кто долгое время экспериментировал с коммунистическими идеями коллективизации, планового хозяйства и запрета «эксплуатации человека человеком», перешли к рыночной экономике с демократически выборной властью, с той или иной степенью политической свободы. Не это ли долгожданное «счастье» на планете философ Фрэнсис Фукуяма объявил «концом истории»? Он полагал, теперь не остается больше причин для конфликтов не только между государствами, но даже между отдельными людьми. Все проблемы и конфликты станут разрешаться легко и естественно, благодаря либеральным отношениям — самыми экономически эффективными, а поэтому идеально мирными. Посему история человечества закончилась: без конфликтов нет истории, которую стоит запоминать и записывать.

Однако, по его же мнению, это справедливо только для стран, где восторжествовала либеральная демократия. В сытом и свободном обществе взаимная вражда гаснет, люди умиротворяются, поэтому источники войн и междоусобиц искореняются, а история, как летопись человеческих войн, страданий и ненависти, на этом заканчивается. Но в отсталых обществах, чья история вообще никогда не записывалась и/или никого на Западе не интересовала, по-прежнему, как и тысячи лет назад, в душах людей бушуют разрушительные импульсы, порождаемые религиозной рознью, националистическими эксцессами, комплексами, вызванными вечным социальным неравенством. Все это ведет там к непримиримой вражде, агрессии и нескончаемым внутренним и внешним войнам. Но это — «их проблемы», и к западному человеку не относятся.

Тем не менее, Фукуяма полагал, что Западная цивилизация с ее либеральной демократией, и с либертарианством (безграничной личной свободой), находится в «старческом возрасте». Можно добавить, что ожидание подобного «торжества» свобод, равенства и толерантности — лишь новая утопическая «рассудочная» идеология, какой был и «коммунизм». Это даже гибельнее, поскольку с развенчанием «коммунизма» под ним обнаружились здоровые силы, не имевшие ранее выхода — политическая и предпринимательская свобода. Но из-за старческой слабости либеральной демократий, доведенной до ее логического конца, не останется ни энергии, ни здоровых «разностей» личных потенциалов, изведенных толерантностью и всеобщим «комфортом», воспринятых населением за высшие блага и цели. То же случилось с Римским миром, позже с Византией — старчество и разложение, неспособное устоять перед «варварами», здоровыми телесно и ментально. Но и тогда история не заканчивалась, а только начиналась — для «варваров».

Желание все большего личного «комфорта», ужас перед любой болью толкает современную западную цивилизацию дальше от естественных или вынужденных различий между людьми — расовых, половых, экономических. В этом причины охватившей «золотой миллиард» толерантности. Но это то, что делает страус, зарывая голову в песок. Закономерно Фукуяма пришел также к выводу, что «современная мысль зашла в тупик и не может прийти к соглашению о том, что составляет суть человека и его специфическое достоинство, а потому не может определить права человека». Ученый считает наш век «старостью человечества». Но более правдоподобно, что «старость» присуще только западному мышлению, поэтому для Западной цивилизации наступает не «конец истории», а начало ее заката и выхода из давней роли культурного и технологического лидера.

То, что Фукуяма полагает произойдет на последней стадии всемирного распространения либеральной демократии — всеобщее процветание, полное социальное и иное равенство, толерантность ко всем проявлениям индивидуальности, — похоже на конец вселенной по закону безграничного роста энтропии — необратимого рассеяния любой упорядоченности во вселенной, и поэтому общая гибель. Однако, само возникновение и процесс жизни на планете есть непрерывное преодоление и обращение энтропии вспять: от хаоса — к упорядоченности и системности, прочь от покоя и тепловой смерти, но вперед к химической, биохимической, электромагнитной и прочей «разности» бесконечного множества потенциалов. Уже одним этим Потоку жизни (или живой Природе) чужды подобные чрезмерно благостные перспективы. Ученый мог бы вспомнить, что еще в XIX веке, в то время как Карл Маркс мечтал об утопии справедливого и счастливого общества, более мудрый Герберт Спенсер писал: «Природные недостатки граждан неминуемо проявятся в дурном действии всякой социальной конструкции. … Нет такой политической алхимии, посредством которой можно было бы получить золотое поведение из свинцовых инстинктов».