Шах-наме

Дочь Гуждахамова Гурдафарид,Увидев, что Хаджир бесславно сбит,От горя в исступленье застоналаИ яростью и гневом запылала.Хоть юной девушкой была она,Как витязя, влекла ее война.Грозна в бою, чужда душою мира,Увидя поражение Хаджира,Она такой вдруг ощутила стыд,Что потемнели лепестки ланит.Воительница медлить не хотела,Кольчугу, налокотники наделаИ, косы уложивши над челом,Их под булатный спрятала шелом.Как грозный всадник, дева красоваласьНа скакуне: как вихрь, она помчалась,И пыль над степью облаком взвила,И так к войскам Турана воззвала:«Кто в верховом бою у вас искусен?Кто вождь у вас? Смелей выходит пусть он!Пусть доведется испытать китуМоих ударов мощь и быстроту!»Смотри: никто из воинов ТуранаНе вышел с ней на бой в простор майдана.Ее Сухраб увидел издали,Как в облаке, летящую в пыли.Сказал он: «Вот еще онагр несется!..В петлю мою сейчас он попадется!»Кольчугу он и чинский шлем надел,Навстречу ей, как ветер, полетел.Гурдафарид свой лук тугой схватилаИ молнией стрелу в него пустила.Когда стрелу пускала в высоту,Она орла сбивала на лету.Хоть стрелы вихрем с тетивы летели,

Они задеть Сухраба не сумели,Их отражал Сухраба щит стальной.Позорным он почел подобный бой,Сказал он: «Хватит! Кровь должна пролиться!»И на врага помчался, словно птица,Увидев — жаждой битвы он горит,—Оставила свой лук ГурдафаридИ поскакала, по полю петляя,Копьем своим Сухрабу угрожая.Великим гневом возгорел Сухраб,Бой сразу кончить захотел Сухраб.Он мчался, издавая львиный рык,И, как Азаргушасп, ее настиг,Копьем ударил в стягивавший тугоКушак, разорвалась ее кольчуга,—И словно бы чоуганом — не копьем,Как мяч, ее он вскинул над седлом.Гурдафарид рукой в седло вцепилась,Другой рукой за меч свой ухватилась,И разрубила пополам копье,И плотно села на седло свое,И вихрем улетела в туче праха.Ловка была она, не знала страха.Сухраб за нею вслед погнал коня;Он гневом омрачил сиянье дня.Вот он настиг. И за ее спиноюПривстал и шлем сорвал с нее рукою.Взметнулись косы, по ветру виясь,От шлема тяжкого освободясь.И понял витязь, полон изумленья,Что с женщиною вышел он в сраженье.Сказал: «Подобных девушек ИранСегодня шлет на боевой майдан!..Их витязи, когда коней пускают,Над степью пыль до облак подымают.

Но коль в Иране девы таковы,То каковы у них мужчины-львы?»Тут он аркан свой черный вслед метнул ейИ стан петлею туго захлестнул ей.Сказал ей: «Луноликая, смирисьИ не пытайся от меня спастись!Хоть много дичи мне ловить случалось,Такая лань впервые мне попалась!»Увидев, что беда ей предстоит,Открыла вдруг лицо Гурдафарид.И молвила: «Не надо многих слов,Ты — лев могучий среди храбрецов!Подумай: с той и с этой стороныНа бой наш взгляды войск обращены…Теперь с лицом открытым я предстала,И разнотолков, знай, пойдет немало,Что, мол, Сухраб до неба напылил —В единоборство с женщиной вступил,Копьем тяжелым с девушкою билсяПеред мужами — и не устыдился!Я не хочу, чтобы из-за меняШла о Сухрабе славном болтовня.Мир заключим, чтоб завязать язык их…Ведь мудрость, знаешь сам, удел великих.Теперь мой замок и мои войска —Твои! Как клятва, речь моя крепка.И крепость и сокровища Хаджира —Твои. Зачем нам битва после мира?»Сухраб, на лик прекрасный брося взгляд,В цвету весны увидел райский сад.Ее красой душа его плениласьИ в сердце, как в ларце, печаль укрылась.Ответил он: «Тебя я отпущу,Но помни: я обмана не прощу.Не уповай на стены крепостные,

Они не выше неба, не стальные.С землей сровняю эти стены я,И нет против меня у вас копья».Гурдафарид вперед — крылатым лётом —Коня послала к крепостным воротам.Сухраб за нею рысью ехал вслед,Он верил, что ему преграды нет.Тут крепости ворота заскрипелиИ пропустить Гурдафарид успели.И вновь захлопнулись и заперлись.У осажденных слез ручьи лились,В подавленных сердцах кипело горе,Тонуло все в постигшем их позоре.К Гурдафарид, со всею свитой, самСедобородый вышел Гуждахам,Сказал: «О с благородным сердцем львица!О дочь моя! Тобой Иран гордится!Страдали мы, неравный видя бой,Но не бесславен был поступок твой.Ты выхода искала в честной битве,Но враг силен. Внял бог моей молитве,—В обмане ты спасенье обрелаИ невредима от врага ушла».Гурдафарид в ответ лишь засмеяласьИ на стене высокой показалась.Увидела Сухраба за стенойИ молвила: «Что ждешь ты, витязь мой?Иль ожидать напрасно — твой обычай?Увы, навек расстался ты с добычей!»Сказал Сухраб: «О пери, пред тобойКлянусь луной, и солнцем, и судьбой,—Разрушу крепость! Выхода иногоНе вижу я. Тебя возьму я снова.Как ты раскаешься в своих словах,Когда в моих окажешься руках!

Как сожалеть ты будешь, что сначалаТы не исполнила, что обещала!»Гурдафарид ответила, смеясь:«Я сожалею, о мой юный князь!Неужто, витязь мой, не знал ты ране,Что тюрки брать не могут жен в Иране?Что ж, значит я тебе не суждена!Но не печалься, то судьбы вина…Но сам ты не из тюркского народа,В тебе видна иранская порода.С такою мощью, с красотой твоейТы был бы выше всех богатырей.Но если скажет слово шах Ирана,Что юный лев повел войска Турана —Подымется Рустам из Сеистана,Не устоишь ты против Тахамтана!Беда тебе! — из войска твоегоВ живых он не оставит никого.Мне жаль, что этот стан и эти плечиПоникнут и падут во прахе сечи.Повиновался б лучше ты судьбе,Вернулся бы скорей в Туран к себе.А ты на мощь свою лишь уповаешь,Как глупый бык, бока свои терзаешь!»Сухраб, внимая, от стыда сгорал.Что замок трудно взять, он это знал.Невдалеке от крепости стоялоСело и над собой беды не знало.Сухраб пошел и разорил село,По локоть руки окунул во зло.Сказал потом: «Ночь наступает, поздно…Пора нам отдохнуть от сечи грозной.А завтра здесь неслыханная быльСвершится. Мы развеем стены в пыль».И, повернув коня, погнал безмолвно,Вернулся в стан, печалью смутной полный.