Шале

Свою лыжную амуницию я собирала по знакомым. Одна моя старая подруга когда-то каталась — вроде как в детстве неплохо показала себя на сухой горке и получила спортивный грант, — так что она одолжила мне костюм. Еще тогда количество одежды показалось мне невероятным. Зачем нужны сразу две пары перчаток? Для чего столько слоев? Мне правда надо надевать теплые легинсы, похожие на мужские кальсоны? Почему эти штаны с подбивкой (салопеты?) такие толстые — я же выгляжу в них огромной! С какой стати шарф зашит с обоих концов? А шапка — ее носят поверх головной повязки? В стиле семидесятых? Горнолыжные и солнечные очки — мне точно нужны и те и другие? Как я пойму, что и когда надевать? Я примерила все это и стала размером с дом. Потом поскорее принялась снимать, потому что сразу вспотела. А ведь я еще не добралась до ботинок, лыж и палок, которые придется арендовать на месте за громадные деньги (неудобно, чтобы Уилл за все платил, поэтому я завела новую кредитную карту специально для этой поездки). Пункт проката внушает мне ужас, но я покорно захожу туда следом за Адамом и Уиллом, которые уже спорят, какой длины лыжи мне нужны и с какими креплениями — что бы это ни означало.

Из-за обилия одежды на сборы утром уходит куча времени. Завтрак в восемь (почему? мы же вроде на каникулах), и подают его молоденькие официантки в футболках с логотипами; хлеб, круассаны, джем, «Нутелла», странное масло без соли, хлопья в гигантских пластиковых мисках, резиновые яйца вкрутую и тому подобное. Из-за нервов я едва могу что-то проглотить.

Нелл же выглядит, словно особа королевских кровей в ежегодном отпуске на лыжном курорте. Ее штаны куда тоньше и изящней моих, а поверх — блестящая черная куртка с золотым поясом, на фоне которой мой костюм в разноцветные геометрические узоры умудряется казаться одновременно чересчур ярким и чересчур блеклым, да к тому же более старым, чем на самом деле.

— Луиза! Только посмотрите! — восклицает она. — Какой у тебя очаровательный ретростиль!

Я напряженно улыбаюсь, пока она склоняется к нам с Уиллом, чтобы поцеловать в щеку. Мой костюм — не ретро, он просто старый, и, уверена, Нелл это поняла.

— Адам еще не вставал? — спрашивает Уилл.

Нелл смешивает гранолу с обезжиренным йогуртом и медом.

— Нет-нет, он уже на ногах. Сейчас спустится. И будем сразу выходить — надо пользоваться хорошей погодой. Если верить прогнозу, она испортится через пару дней.

Я выглядываю в окно на сияющее голубизной небо. В столовой душно, и я истекаю по́том — наверное, все-таки надела слишком много всего, — но стесняюсь спросить у Нелл, чтобы не показаться дурой. Такое ощущение, что я сейчас сварюсь; сложно поверить, что на улице холодно, когда солнце светит так ярко.

Уилл сжимает мою руку.

— Ну что? Ты готова?

Я киваю.

— Насколько возможно.

Когда мы уже собираемся выходить, в дверях столовой возникает Адам.

— Уверен, что не хочешь нанять Луизе инструктора хотя бы на утро? — спрашивает он. — Довольно сложно обучать с самого нуля.

Лицо Уилла мрачнеет.

— Все будет хорошо. Уж я как-нибудь смогу научить свою девушку кататься.

Адам хлопает Уилла по плечу.

— Ну конечно. Лучше скажи, что тебе не хочется оставлять ее наедине с каким-нибудь симпатичным французским Жаном-Луи и его идеальными булками.

— Прекращай, — резко обрывает его Уилл.

Адам строит изумленную гримасу:

— Упс! Я же просто пошутил… Ладно, отправляйтесь. Желаю хорошо провести время. А ты, Луиза, поосторожнее. Следи, чтобы Уилл хорошо заботился о тебе.

— Непременно, — отвечаю я с улыбкой, чтобы немного разрядить обстановку.

Адам может быть назойлив, но я понимаю, что Уилл на этот раз переборщил.

Он не произносит ни слова, пока мы спускаемся за лыжами и ботинками в неуютный подвал с цементным полом, где валяются драные резиновые коврики и пахнет грязными носками. Лыжные ботинки, пожалуй, самая неудобная в мире обувь, и у меня уходит целая вечность на то, чтобы их надеть. Уилл справляется гораздо быстрее меня, и вот он уже сидит на деревянной скамье, наблюдая за тем, как я пытаюсь затолкать ногу в это орудие пытки.

— Ты как? — спрашиваю я, нацепив первый ботинок и пытаясь разобраться, что делать с кучей пряжек и ремней. — Ты что-то притих…

Он поднимает на меня глаза и улыбается.

— Да. Прости. Мой брат порой ужасно раздражает.

Я негромко фыркаю.

— Да нет, он неплохой парень — по-своему даже забавный. Хотя, конечно, мне не с чем сравнить — у меня ни братьев, ни сестер, — добавляю я, чтобы Уилл не подумал, будто я на стороне Адама. — Говорят, все братья и сестры соперничают между собой.

Уилл пожимает плечами.

— Возможно. Он вечно хочет, чтобы последнее слово оставалось за ним. Обожает ставить меня на место. Всегда так делал — и, наверное, всегда будет делать. И…

Внезапно он умолкает.

— Что? — переспрашиваю я.

— Мне неприятно, что Адам принизил меня в твоих глазах. Ему не стоило так поступать.

Уилл опускает голову и наклоняется, делая вид, что поправляет пряжку на ботинке. Я вижу, что он покраснел.

Глажу его по колену: