Шанс, в котором нет правил [черновик]

Он снова погрузился в видеофайлы. Удивительно, сколько народу считает, что правило «каждый сам за себя» добавляет эффективности. Антон выбрал одно из окошек и увеличил его во весь экран. Свистунья Эмбри, Ёлкин, который бывший Эриберт, Хуч и Костелло брели — уже не шагали, а брели — группой. Ёлкин со своими ящиками опирался на Эмбри, её ящики несли Костелло и Хуч. И микрофоны не зафиксировали ни одного нарушения. Эмбри как-то сумела застроить их, не сказав ни слова.

Дория вошла в фургон и села в соседнее кресло. Топлесс. Антон еще пристальнее уставился в экран.

— Вот, — сказал он, указывая на Эмбри курсором. — Если они дойдут до конца, то она, — по-моему, что надо.

— А в чем проблема? — спросила Дория, заметив неуверенность в голосе юноши.

— Она «левая». Не из наших.

— Действительно, — Дория потерла глаза, показывая, что еще не проснулась. Система кличек на игре отличалась от «Лунной» — каждому «отделению» из десяти человек присваивалась буква, все прозвища на сделанных заранее бэджиках были на эту букву и по бэджику можно было определить, кто в каком порядке выходил на дистанцию.

Кстати, подумал Антон, «А» уже должны выйти на финишную прямую. Вот вам пожалуйста, эволюция в действии — первую группу размазало на несколько километров. Номер второй и вовсе не знает, что уже дисквалифицирован — прошел мимо упавшего.

— Что-то мне захотелось поехать на маршрут, — одна из камер выцепила Костю. Он, почти выбиваясь из сил, догонял четвертого (кличка Кредо) и к финишу должен был, по прикидкам Антона, прийти если не первым, то третьим.

— Зачем?

— Низачем, захотелось.

— Странные у тебя желания. Меня сейчас туда краном не затащишь.

— А что? Тепло, погода прекрасная. А сколько веса можно сбросить…

Дория окинула его критическим взглядом. Он, кстати, тоже был без футболки.

— И что от тебя останется?

— Да я, в общем, не про себя.

Антон щелкнул пальцами, над экраном зажглась омерзительно розовая надпись «ушел в эфир». Распахнул дверь — и понял, что шутки кончились, никакого эфира снаружи не было. Вместо него наличествовала густая и очень горячая субстанция, которую воздухом можно было назвать разве что по недоразумению. Так. Где же наш «топ», которого мы «лесс»? Вот он, — Антон снял с растяжки наскоро застиранную футболку, еще влажную по внутренней стороне сгиба, надел. Спину согрело, грудь охладило… жить стало лучче, как сказал бы командор, стало веселее.

Подъехал Йомен на легком электрокарте: пополнить запасы воды и сгрузить пострадавшего.

— Прихвати меня, — попросил Антон. Конечно, кондиционированный джип Бати — оно лучше, но пока Батю дождешься…

— Суслики, — констатировал Йомен. — И обезвоживание. И тепловой удар. И дурость.

— Понятно, — Антон присел на сиденье карта и зашипел: сиденье раскалилось от солнца.

— Куда?

— К голове колонны, если можно.

— Хорошо, — Йомен задвинул под сиденье бутыль с водой.

Они были на месте чуть ли не в тот самый момент, когда к финальному контрольному пункту приковылял Костя. Поскольку не было смысла пужать его дополнительными пятью километрами, Антон просто поднес ему воды.

— Спасибо, — впервые за весь день Кен смог раскрыть рот. — За мной идет такой Димитрий. Считайте, что он дисквалифицирован.

— Знаю. Прошел мимо упавшего.

— Что, дважды? — удивился Костя. — Ну два раза его выбросить нельзя, — он глотнул еще воды. — А один — очень даже нужно.

Они устроились в инструкторской палатке. Антон показывал Косте записи, Костя комментировал. Конечно, впереди был еще последний контрольный пункт, но многое можно было сказать уже сейчас.

Костя прошел по длине колонны, стараясь посмотреть на всех, но много чего пропустил.

— С жарой мы перебрали, — сказал он. — У людей мозги отказывают. Нам, конечно, нужны те, у кого не откажут, но этому и учиться нужно. В общем, этого, этого и этого я бы не снимал пока, если сами не сойдут.

— Хорошо, — сказал Антон. Хотел добавить еще что-то, но его сбил с мысли взбешенный рев, донесшийся снаружи.

— Началось, — сказал Костя и вышел из палатки: не начал ли кто там бить Дареса?

Бить его не били, но очень хотели. Выглядело это как реконструкция старинного митинга. Дарес стоял на ящике — а вокруг него толпились пыльные, усталые возмущенные люди.

— Я все сказал, — Дарес, стараясь держаться как можно увереннее, гнул свою линию. — Те из вас, кто раскрыл рот: — ты, ты, ты и ты — сошли с дистанции. Остальные, если хотят, могут ее продолжать. Пять километров в ту сторону.

Трое, не сговариваясь, двинулись к нему. Совершенно молча.

— Э-эй! — Костя шагнул вперед, выставив ладонь. — Три шага назад, или дисквалифицированы будут все нахрен. Вы чего хотели, мужики? Это испытание. Или выдержал, или провалил. Туда или сюда. Остыньте. Водички выпейте.

Нехорошее внимание переключилось на Костю. Ах, шел с нами, ах, оказывается, инструктор, ну зараза…

— Братья, — примирительным голосом сказал Костя. — Сейчас я сосчитаю до трех. И те, кто уже дисквалифицирован, сядут на травку, и те, кто хочет закончить наши дурацкие игры, тоже. Остальные продолжат идти по маршруту. Если нет — на травку лягут. Все. Обещаю. Раз. Два.