Шанталь, или Корона против 2

– Милая, есть более серьезные вещи для обсуждения. Например, арест и обвинения в адрес нашей дочери, – вмешался в разговор отец.

– Ты преувеличиваешь, – отмахнулась матушка, – во-первых, твой источник в управлении, – она передернула плечами, – мог все напутать. Как можно обвинить нашу девочку в убийстве?! Это же бездне подарок, а не обвинение. Да и потом, я уверена, Леон. Можно я буду вас так называть? – муж кивнул. – Леон не дал бы случиться подобному. Вы же близки к императору? И, если я не ошибаюсь, служите в управлении?

Мужчины помрачнели, а воздух в гостиной вдруг показался стылым, точно холодом подвала откуда-то потянуло. Перед глазами ярко вспыхнули недавние события: арест, весенний лес, измененная тварь, загрызенный солдат. Как давно и как недавно это было?!

Ладонь сжали, а потом поднесли к губам и нежно поцеловали. И это на глазах родителей! Подняла недоумевающий взгляд на мужа.

«Все будет хорошо», – прочитала по губам. Тепло в его глазах согрело, прогоняя страшные воспоминания.

– К сожалению, даже мое положение не дает полной защиты от ошибок. Но вам не стоит волноваться, дарьета ВанКовенберх, я обязательно во всем разберусь. Обещаю, ваша дочь не пострадает. Я же не могу позволить, чтобы моя жена была арестована? – Леон скопировал благостную улыбку дяди, и я напряглась, ожидая бури. Краем глаза заметила, как Фэльма подалась вперед, с предвкушением наблюдая за матушкой.

– Вы хотели сказать: будущая жена? – спокойно поправила Леона матушка. – И зовите меня Ларнея. К чему эти официозы, раз мы почти семья.

Хассель кашлянул. Растер подбородок. Фэльма сейчас напоминала подобравшуюся перед скачком гончую, я же не знала, куда спрятать глаза, искренне мечтая исчезнуть из гостиной.

– Гм, Ларнея, тут такое дело, – медленно начал дядя, с чего-то решив принять огонь на себя.

– Мама, мы обвенчались, – перебила я его, – позавчера, – и тихо добавила: – Прости.

В гостиной повисла звенящая тишина. Потом шумно вздохнул отец, громко закашлялся, и Хассель протянул ему бокал, щедро плеснув туда коньяка. Матушка скривилась – до обеда коньяк отцу не полагался, но потом дернулась, вспомнив мои слова.

– Шанти, это шутка? – спросила жалобно. Вопросительно заглянула в глаза, но я отрицательно покачала головой.

– Боюсь, Ларнея, эти дети сыграли с нами плохую шутку. Вы же не против, если мы отбросим формальности? – Фэльма поднялась, забрала из рук опешившего Хасселя его бокал с коньяком и залпом осушила. – Мало того, что они сыграли свадьбу тайно, без свидетелей, за ужасно неприличное после объявления помолвки время, так еще и сделали это вопреки воле его величества.

Дядя ошалело посмотрел на протянутый ему пустой бокал, безропотно наполнил, проворчав что-то о некоторых излишне нервных дарьетах, которым успокоительное надо, а не коньяк. Фэльма этот выпад проигнорировала, и Хассель отправился к буфету за еще одним бокалом.

– То есть как вопреки? – побелела матушка, уловив самое главное.

– А вот так! – припечатала Фэльма. – Они еще мальчишками соревновались, кто у кого фрейлину посимпатичней уведет.

– Мама! – возмущенно перебил ее Леон. Я с интересом посмотрела на мужа. Надо же, а он мне не показался любителем женщин.

– А потом его величество женился, – Фэльме на возмущение сына было плевать, казалось, ее интересует исключительно содержимое бокала, – слышали, наверное, что не очень удачно? Теперь представьте, что почувствовал Шари, когда мой сын решил жениться, да еще и по любви?

– Расстроился? – с надеждой спросила матушка.

Фэльма скривилась, потрясла головой, допила коньяк.

– Впал в ярость. Теперь моему сыну запрещено появляться при дворе, а что будет с вашей дочерью, и представить страшно.

Матушка рвано вздохнула. Взглянула на Фэльму. Поднялась. И со словами:

– Это надо запить, – забрала бокал из рук вернувшегося из столовой дяди. Тот безропотно отдал бокал, проследил тоскливым взглядом за уплывшей добычей и со вздохом отправился обратно в столовую.

– А если мы скроем факт венчания? – с надеждой спросила матушка, после того как откашлялась – с непривычки коньяк встал поперек горла.

– Факт можно, – согласился Фэльма, – а вот брачные татуировки – нет.

– Татуировки! – матушка с возмущением взглянула на меня, точно я совершила ужасно неприличный поступок. И не объяснишь, что татуировки возникли сами, без моего согласия.

– Гм, дарьеты, – вернувшийся из столовой дядя присоединился к разговору. На столике перед ним стояло уже пять чистых бокалов и новая, непочатая бутылка коньяка – успокоительное для нервных, – если мне будет позволено высказаться, татуировки не сделаны вручную. Видите, – он ухватил меня за рукав, обнажил запястье, – никакого покраснения. Татуировку наносил маг, или приходится признать, что это воля богов.

– Мне больше нравится последний вариант, – призналась Фэльма, – будет отличным дополнением для газет к истории их знакомства.

– К-к-каких газет? – возмутилась матушка. – Разве вы не сами сказали, что его величество против. Если он узнает об этом из газет…

– Из утренних, чтоб ему кофе за завтраком подавиться, – едва слышно пробурчал дядя.