Шанталь, или Корона против 2

– В бездну, полотенце, – жарко прошептали мне на ухо. Леон поставил меня на ковер и принялся губами собирать с кожи воду. От горячих поцелуев кружилась голова. Огонь томления волнами распространялся по телу, собираясь пылающим жаром внизу живота. Было так хорошо, что в голове шумело, как после пары бокалов шампанского. И мысли там сейчас появлялись исключительно неприличные.

Я хватала ставший горячим воздух, тихо охала, когда поцелуи касались особо чувствительных мест, изгибалась под ласками, потом, осмелев, сама начала изучать тело мужа, который был одет лишь в легкие домашние штаны.

– Хулиганка, – проворчал муж, когда я дернула его за волосы, но замер, когда требовательно потянулась к его губам. Позволил мягко коснуться их, тут же превратив легкий поцелуй в огненное торнадо, сминая и терзая мои губы.

– Маленькая моя, – шептал муж, неся меня на кровать, – горячая, смелая девочка.

«Девочка» счастливо улыбалась.

Утром за завтраком на меня косились. Фэльма о чем-то вздыхала, периодически отводя затуманенный взгляд к окну, дядя насмешливо щурился, Ракель одобрительно улыбалась и перед завтраком успела шепнуть, что знает парочку секретов, если у меня, конечно, хватит смелости их выслушать. Нужны мне ее секреты, когда у меня до сих пор в теле царила приятная усталость, а в голове начинало шуметь, стоило только вспомнить о том, что было ночью.

Раньше мне казалось наивысшим счастьем – это, вернувшись домой после бала, снять туфли, вытянуть уставшие ноги на постели или жутко голодной ворваться на кухню после утренней прогулки в лесу и стащить теплую булочку с корицей. Леон открыл мне совершенно новый мир чувств и наслаждений. Я и не знала, что тело способно быть таким чувствительным, остро реагируя на ласки.

В душе щекоталась, согревая, волна теплого счастья. Я улыбалась, вспоминая сонное утро в его объятиях. Так хорошо было лежать, ощущая, как сильная рука обнимает за талию, а вторая поглаживает подросшие за ночь волосы. Слушать ласковый, слегка укоризненный шепот «И кто у нас такая соня… Скоро все соберутся и будут ждать нас за завтраком. Мы же не хотим оставить всех голодными?» И получать шутливые поцелуи на попытку глубже закопаться в одеяло.

– Ты просто светишься, – вместо «Доброго утра» поприветствовала меня Ракель, – я была права?

Я зарделась и кивнула.

– Но если нужен совет, – девушка многозначительно вздернула брови, заставив меня покраснеть еще больше, – обращайся. Могу поделиться парочкой секретов.

«Никогда», – пообещала себе. Она такого наговорит, стыдно будет потом в глаза Леону смотреть.

Это было прекрасное утро. Завтрак в семейном кругу. Немного странно было называть семьей Фэльму и Ракель, но я прислушалась к себе и поняла, что эти двое вошли в мою жизнь. Фэльма удивительно органично оттеняла своими царственными манерами бесшабашность Ракель, а дядя всегда успевал вставать между ними, не доводя шуточные перепалки до скандала. На месте благородной дарьеты я бы держалась подальше от убийцы, но мать Леона продемонстрировала неженскую выдержку, легко приняв ситуацию, как она есть: была попытка похищения, ее пресекли. Честно сказать, я ждала скандала, обвинений в том, что снова испортила репутацию семьи, но Фэльма приняла все с философским спокойствием, только вздохнула:

– Бедные девочки, – и больше за вчерашний вечер мы не услышали от нее ничего про убийство. Порой мне казалось, что она устала бояться за сына за те дни, когда он гонялся за мной по стране. Поэтому сейчас ей было достаточно того, что он рядом, а все остальное ее не волновало. Или она морально готовилась к худшему, а потому такая мелочь, как стычка с магами – была в ее глазах действительно мелочью. Ведь нас ждал гнев его императорского величества. Вот чего она на самом деле опасалась.

И все же, это было чудное утро и прекрасный завтрак.

Глава восемнадцатая

Тадеус-Эрам-Шари с неохотой открыл глаза, выныривая из сна. Впереди был еще один тоскливый до желудочных колик день. Можно было устроить казнь или публичную порку, но ничего нового он там не увидит. Все казни одинаковы, как балы или приемы. Даже театральные вечера и те больше не радовали. Слово лишнее на них сказать боялись, и выходило одинаково пресно с неизменно восторженными эпитетами в адрес императорской семьи.

Скучно! Заговор и тот закончился. Братец расстарался, порадовал пойманными заговорщиками, а потом… Тадеус поморщился, вспоминая кузена, и гнев подкатил к горлу.

Как он посмел! Жениться против его воли. Паршивец! Ни во что не ставит своего императора! Мог бы хоть для вежливости поинтересоваться, и будь это кто угодно, а не средняя ВанКовенберх, Тадеус бы разрешил. Пусть женится – ему не жалко, но девица сама виновата. Влезла, куда не просили, а теперь он пообещал ее магистру. Интересы державы важнее выбора родственника, так что кузен пусть ищет себе другую жену. Или лучше он сам ему найдет. Почему только император обязан жениться из политической выгоды? Развели, понимаешь ли, свободомыслие. Сначала женятся по любви, а потом и до выбора народом власти дойдет.