Шантаж с оттенком страсти

Он медленно взял футляр у нее из рук, не сводя взгляда с ее лица.

— Все в порядке, — сказала она, постепенно приходя в себя. Она сделала фотографии и уже больше не расстраивалась, что не смогла заполучить ее. — Мне было достаточно только увидеть ее.

Он положил футляр на стол рядом с собой.

— Спасибо. — Она поднялась с дивана и села верхом ему на колени. — Это самое интересное свидание из всех, на которые ты меня приглашал.

— Так легко тебя порадовать. — Он положил руки ей на бедра. — За тобой было забавно наблюдать. Когда ты рисуешь, ты высовываешь кончик языка из уголка губ.

— Я знаю, — простонала она, прижимаясь лбом к его плечу. — Рози постоянно дразнит меня из-за этого. Но, правда, спасибо тебе. — Она погладила его по плечам и легко поцеловала в губы. Потом обхватила ладонями его щеки и серьезно посмотрела на него. — Я рада отказаться от нее, если хочешь знать правду. Мне ненавистно думать, что ты когда-то мог полагать, что я сплю с тобой из-за нее. Теперь ты знаешь, что я хочу только тебя.

Он ничего не сказал, обдумывая ее слова.

— Конечно, если ты хочешь, чтобы я выразила свою благодарность за то, что ты позволил мне подержать… — Она просунула руку между ними и сжала его начавшую твердеть плоть. — Подержать вот это, я имела в виду. Не серьгу.

Его губы дрогнули, а выражение лица сделалось напряженным, и она поняла, что ее желание не осталось без ответа.

— Ты ничего не должна мне за то, что я показал это тебе, — сказал он, но слегка поменял положение, чтобы ей было легче ласкать его. — Серьгу, я имею в виду. Или это.

— Это был очень трогательный жест с твоей стороны, — сказала она, становясь серьезной.

За те несколько недель, которые они провели вместе, они многое оставляли недосказанным, боясь, что это осложнит их отношения.

Она не могла так ласкать его, глядя ему в глаза, и притворяться, что ее не тронуло его желание сделать ее счастливой, пусть всего лишь на час.

Серьга привела ее к нему, ситуация с Бенни держала ее рядом с ним, но это… это было совсем не из-за серьги или из-за Бенни.

Гладя его, она знала, что дело только в них самих. Она задрожала от охвативших ее эмоций. Она делала первый шаг и чувствовала себя очень уязвимой. Словно ее сердце было раскрыто и не защищено. Он мог парой хорошо подобранных слов разбить его.

— Я не пытаюсь выразить тебе свою благодарность или еще что-то в этом роде, — прошептала она. — Я просто действительно счастлива. Ты знал, что она понравится мне, и сидел здесь, позволяя мне быть самой собой, помешанной на своем деле и все прочее. И я чувствую… Я не знаю, как это выразить, но я хочу быть с тобой. Абсолютно обнаженной.

— Я всегда счастлив быть обнаженным рядом с тобой. Ты знаешь это.

Его голос был низким и глухим. Его плоть, которую она гладила сквозь брюки, сделалась железной, и она сама задрожала от желания. Она хотела, чтобы он глубоко вошел в нее. Они оба прерывисто дышали.

Но она все равно чувствовала, что он отгорожен от нее стеной. Может быть, она это почувствовала из-за того, что ее собственная стена рухнула. Она не была прикрыта даже бархатной занавеской или шелковой вуалью. Все ее защитные сооружения были разрушены, потому что она с изумлением осознала, что влюбилась в него.

Она тонула в море эмоций, которые охватили ее.

Она взяла двумя пальцами его за подбородок и поцеловала с такой страстью, что он откинул голову и посмотрел на нее с изумлением. Потом он прижался к ее губам, и его страсть была не меньшей.

Это подстегнуло ее. Она начала верить, что он отвечает на ее чувства. Она стала гладить его шею и плечи, а он сжимал ее бедра, притянув ее к себе.

«Не спеши», — подумала она. Любовь, предположительно, должна быть романтичной, а не исступленной. Но в их ласках было какое-то отчаяние. Словно им что-то угрожало. Она была абсолютно раскована, проникнув в его рот языком. Он отвечал ей с таким же пылом, скользнув руками под ее свитер и сжав в ладонях ее груди.

Они постоянно занимались любовью. Ее соски стали очень чувствительными из-за его постоянных ласк, но он безжалостно терзал их сквозь шелковый бюстгальтер, заставляя ее стонать от удовольствия и боли.

Вот чем все это было. Удовольствием и болью. Удовольствие было сейчас, а боль поджидала поблизости, как кровожадный хищник.

Она потянулась к пуговицам на его сорочке, желая прикоснуться к его обнаженной груди.

— Подожди, — выговорил он, потом приподнялся и вытащил презерватив из заднего кармана. Зажав его в зубах, он расстегнул сорочку и бросил ее на пол.

Она зубами и ногтями стала терзать его грудь, покусывая его соски. У него перехватило дыхание, и он приподнял бедра навстречу ей, как угрозу и обещание одновременно.

Он снял с нее свитер, заставив ее поднять руки. Потом он снял с нее бюстгальтер, а она взяла у него из зубов презерватив и обняла его за шею. Они прижимались грудью к груди и целовались с яростью, почти с остервенением, обуреваемые голодом.

Она знала, что им следует замедлить темп. «Не оставляй меня. Не давай этому закончиться» — это было единственным, о чем она могла думать.