Шантаж с оттенком страсти

Он просунул руки под ее джинсы и сжал ее ягодицы, что всегда приводило ее в восторг. Она встала на колени, и теперь он переключился на ее соски. Он жадно сосал их, и у нее по телу пробегала дрожь. Она обняла его голову и зарылась носом в его волосы, вдыхая его запах и слегка покусывая кончик его уха.

Он откинул голову назад. Его губы были крепко сжаты, а в глазах появилось что-то дикое и примитивное.

Она поднялась и стянула с себя джинсы, а он скинул брюки. Когда они остались совершенно обнаженными, она снова села на него верхом. Она надела на него презерватив и вобрала его в себя со стоном облегчения.

Он немного спустился с кресла, чтобы глубже проникнуть в нее. И только после этого они немного замедлили темп. Они снова поцеловались. Они целовались и целовались, не двигаясь, лишь изредка переводя дыхание.

«Сейчас», — подумала она. Сейчас они по-настоящему занимаются любовью. Ее любовь к нему излучало все ее тело. Она хотела сказать это, но слова были излишними. Эмоции переполняли их.

Он пульсировал внутри ее, а их языки играли друг с другом. Она опустила голову ему на шею, и он нежно отвел волосы с ее лица. Она покрыла поцелуями его лоб, а он нежно коснулся ее ягодиц. Она выгнулась ему навстречу.

Они наслаждались друг другом, глядя друг другу в глаза и устанавливая ритм, который приводил их обоих в состояние экстаза.

Это была любовь, которую она ждала всю жизнь. Ей всегда хотелось верить, что такая любовь существует. Он стал человеком, который добавил в ее жизнь нечто новое, в чем она нуждалась, даже не понимая этого. Это было не чисто физическое удовольствие, но замирание сердца, желание дать ему все, чего он хочет.

Он держал ее за бедра, приподнимаясь к ней навстречу. Они смотрели друг другу в глаза и одновременно приближались к пику наслаждения. Оба были влажными от пота и дрожали, и наконец их накрыло волной оргазма, связывая их вместе в момент, который казался вечностью.

Позже той же ночью, после того, как он убрал серьгу в сейф у себя в офисе и прихватил итальянскую еду по дороге домой, Кейн лежал на спине, а Жизелла прижалась к его боку, мягкая, нежная и обнаженная. Ее голова лежала на его плече, рука на животе, а ее бедро прижималось к его бедру. Ее волосы щекотали его подбородок, а груди прижимались к его груди. По ее дыханию он знал, что она крепко спит.

Ему тоже следовало бы поспать. Было уже за полночь, но он знал, что такие ночи, когда он прижимал ее к себе, скоро закончатся. И он был намерен наслаждаться ими, пока мог.

Он так часто лежал без сна, пытаясь запомнить ощущение ее тела рядом с его телом, запах ее волос, успокаивая ее, когда она начинала вздрагивать во сне, сдерживая желание провести рукой по каждому дюйму ее шелковой кожи, чтобы не разбудить ее. Если бы она знала об этом, она сочла бы его сумасшедшим.

Но он и был сумасшедшим. Окончательно и бесповоротно. Его внутренний стержень был надломлен и ослаблен этой женщиной, особенно теперь, когда она решительно сказала, что ей эта серьга не нужна.

Она сказала, чтобы он продал ее Виктору Рохану. Он не поверил ей до конца. Часть его продолжала верить в то, что желание получить эту серьгу и было настоящей причиной, из-за которой она спала с ним. Он решил, сразу после того, как они стали спать вместе, что, когда они расстанутся, он подарит ей эту серьгу.

Теперь же, даже после того, как она держала ее в руке и была очарована ею, она больше не хотела ее. Она даже сказала, что предпочитает, чтобы эта серьга не стояла между ними, портя то, что было у них с ней.

А что было у них с ней? До сегодняшнего вечера он думал, что у него есть любовница, но этим вечером их всегда бурный и упоительный секс стал чем-то другим. Более значимым.

Это потрясло его. Он хотел было встать, но физически был слишком слаб, чтобы двигаться. А она полулежала на нем, пока они оба приходили в себя. И даже когда они наконец встали и начали одеваться, он не мог отойти от нее дальше чем на шаг и постоянно притягивал ее к себе, чтобы еще раз поцеловать.

О том, чтобы ехать на игру и общаться с восторженными болельщиками, не было и речи. Он привез ее домой, где они провели тихий вечер, сидя на диване. Им просто доставляло удовольствие быть вместе. Они выпили бутылку вина и съели итальянскую пасту, время от времени целуясь. Это был восхитительный вечер.

Но это блаженное состояние разоружало его. Он не должен был так расслабляться. Он был совершенно открыт, и это до смерти пугало его.

Он услышал жужжание. Это вибрировал на столе в другой комнате его телефон. Но он проигнорировал его.

Он не мог так дальше продолжать. Он отказался от долговременных отношений много лет назад по основательной причине, на опыте убедившись, что такой вещи, как постоянные отношения, не существует.

Телефон, соединяющий его со швейцаром, зазвонил, и Жизелла проснулась.

Была середина ночи.

— Что? — спросил он, сняв трубку.

— Простите меня, сэр. Это Келли, швейцар. Здесь какой-то господин настаивает, что вы ждете его. Его зовут Бенедек Барси.

Кейн выругался.

— Впустите его.