Шапка live, или Искусство выживания

– …а он хочет уже сегодня в Москву ехать! – продолжала тезка няни Пушкина. – Скажите хоть вы ему, что ли.

– А что вообще произошло? – уточнила Мария Ивановна.

– Он с дядюшкой своим повздорил, – объяснила Арина Родионовна. – Старый пень, кажись, совсем из ума выжил и впал в детство – вынь да подай ему нашего Вовчика! У него же своих родных детей нет, только Вовка. Он меня ходил уговаривать, чтобы я Вовчику написала, что помираю, но я отродясь не врала и на тот свет пока не собираюсь. Так этот старый чудила сам больным сказался. Ей-богу, как пятилетний!

– Он что, напал на Вовчика? – испугалась бабушка.

– Да нет, просто закрыл Волка в своем номере санатория, на третьем этаже, а Вовчик в окошко сиганул. В общем-то, легко отделался, здание сталинское, потолки там высокие. Добро внизу была вскопанная клумба.

– Господи, – всплеснула руками Мария Ивановна. – Страсти-то какие!

– А теперь Вовчик, ударенный головой и однорукий, в Москву засобирался, не спамши, не емши, – причитала Арина Родионовна. – Да еще и с сотрясением, на своем ужасном драндулете!

– Ну, нет у меня никакого сотрясения! – упрямствовал Волк.

– Сиди уж, герой, нет у него сотрясения, – парировала волчья бабушка.

– Дайте ему трубочку, – велела Мария Ивановна. – Стойте! Сначала хотела вам спасибо сказать. Вы прекрасного че… волка воспитали.

– Да он сам как-то воспитался, – скромно ответила Арина Родионовна и, вероятно, передала трубку Волку.

– Вот что, Вовчик, – сказала бабушка. – Ты там не геройствуй: отоспись, поешь, убедись, что с головой все в порядке… в смысле, что сотрясения нет, а там и езжай.

– Да не хочу я здесь оставаться! – возмутился Волк. – Ни на минуту! Говорил же я, что дядюшка соврет, и как в воду глядел! Знаете, что он придумал? Какую-то девку мне подсовывал, старый х… хомяк! А вдруг он сюда нагрянет?

– А коли нагрянет, скажи ему, что я на него порчу наведу, хотя стараюсь этого никогда не делать, – строго заявила Мария Ивановна.

В Москве лил дождь, пришла вторая половина сентября.

– Знаете, – сказала Внутренняя Богиня Разумею Занудовичу и Девочке-Девочке. – А наша подопечная-то повзрослела совсем.

– Угу, – кивнул Разумей, по тысячному разу перелистывая сборник афоризмов.

– Боюсь, скоро она не будет в нас нуждаться. – Девочка-Девочка вздохнула. – И искать нам новую, десятую хозяйку. Молодую и неразумную.

– Вроде того, – ответил Разумей, продолжая сосредоточенно вчитываться во фразы умных людей.

– Но ведь это же катастрофа! – всплеснула руками Внутренняя Богиня и поправила рукава-фонарики на своем тонком платье.

– Не-а, – ответил Разумей, закусив губу.

– Если мы станем ей не нужными, то опять не меньше года будем искать душу, нас понимающую!!! – завопила Внутренняя Богиня. – Тебя это что, совсем не беспокоит?

– Не беспокоит, – подтвердил Разумей. – Потому что ты ошибаешься. И вообще, не мешай мне. – Из ниоткуда появился альбом для рисования, длинный карандаш, одежда художника и даже берет. – Буду рисовать.

– Что ты там такое важное малюешь, если вопросы жизни и смерти тебе по барабану? – возмутилась Внутренняя Богиня, пытаясь заглянуть через плечо новоявленному Пабло Пикассо, но Разумей проворно заслонил лист:

– Дорисую – узнаешь, а пока не подглядывай.

– Хорошо, тогда объясни, в чем же я ошибаюсь, – попросила Внутренняя Богиня.

– Ладно, – ответил Разумей Занудович. – Вот ты бы хотела от меня избавиться?

– Иногда да, – ответила Внутренняя Богиня. – Особенно когда ты начинаешь заумствовать.

– А вообще? – перебил ее напарник. – И будь серьезнее, пожалуйста, я не просто так спрашиваю. Просто закрой глаза и представь, что меня нет.

Внутренняя Богиня послушно закрыла глаза… и тут же широко их распахнула:

– Ой, мамочка!!! Нет, такого мне не надо. Знаешь, Разумей, ты хоть и зануда, но без тебя я сама не своя, ни летать, ни петь, ни безумствовать не хочется.

Разумей кивнул:

– Так вот, милая моя, должен тебе сказать, что я без тебя тоже не представляю себе жизни. Нет, не так, представить-то представляю, но не хочу я жизни такой. Выходит, что мы с тобой друг без друга не можем, правильно?

– Выходит, так, – подтвердила Внутренняя Богиня. – Придется мне с тобой и с Девочкой-Девочкой и дальше жить…

– А потому, моя милая, позволь мне тебе кое-что предложить, – сказал Разумей. – А что именно – я сейчас дорисую.

Он закусил губу и нанес на рисунок несколько штришков, затем посмотрел на него, прищурившись, и что-то быстро дорисовал. И все изменилось.

Рисунок на листе приобрел трехмерность и цвет.

Все трое оказались в светлом Храме, где на небольшом возвышении у алтаря стоял мужчина с книгой в руках, одетый в сияющие одежды, но небритый. Разумей Занудович облачился в костюм, точь-в-точь такой, как был на Волке в памятный день, когда они с Красной Шапочкой посетили прием для киношников; Внутреннюю Богиню облегало прекрасное белоснежное подвенечное платье, достойное самой королевы.

Девочка-Девочка стояла тут же с огромным букетом ромашек в руках.