Шарлатан

Великий сеньор Вулфман использовал «XERA» (теперь переименованную в «XERF») как старый игровой манеж. «Все, что вам придется сделать, – это заполнить формуляр заявления, – говорил он, – отвести один час воскресного времени Национальной программе и аккуратно платить налоги; в остальном мексиканцы предоставят вам полную свободу действий». Некоторое время и в качестве дани уважения Бринкли он распространял бутылочки с флорексом. («Возможно, вы обратили внимание, что ваши брачные отношения начали приедаться и не с такой безотказностью доставляют вам радость в плане возбуждения. Что ж, одна такая пилюлька, растворенная в добром старом апельсиновом соке…») Гораздо важнее, что он, явившись духовным учеником и последователем Бринкли, вошел в историю как поставщик новой и неожиданной пищи для слуха: «Мы потрясем и закружим ваши души в рок-н-ролле, отдавая должное и блюзам».

Эта музыка полилась сперва из Чикаго – записи Мадди Уотерс, Хаулин Вулфа, Литтл Уолтера, – и это было подобно взрыву.

Из одного конца континента в другой неслась музыка, распространяемая Вулфманом Джеком, Жирным Папой Уошингтоном, несравненным Монтегю и другими нарушителями границы, диджеями нового поколения, пропагандистами новой музыкальной культуры, которую традиционное американское радио хотело бы вытеснить: хардкорные блюзы и ар-н-би, Клайд Макфаттер, Хэнк Баллард, Джо Тернер, «Platters, «Clovers»…

«Сбросьте одежды, курите дурь, целуйте своих училок!»

Черная музыка проникала в сердца из радио «нарушителей границы», точно так же, как раньше это сделала музыка кантри.

Колдовское, как ритуалы вуду, смешение блюзов и кантри, которое транслировали эти станции («всеохватная и внеформатная американская музыка, включающая в себя весь спектр мелодий – от Хэнка Уильямса до крутейшего фанка Джеймса Брауна»), сокрушило худосочный пластик поп-машины и обновило музыкальные вкусы молодого поколения американцев. Эти радионарушители породили черно-белую смешанную культуру, положили начало расцвету рок-н-ролла и тем самым наметили путь появлению – что ж, их имена вам хорошо известны.

В 80-е годы радионарушители мексиканской границы постепенно сошли со сцены, побежденные временем и новой технологией. Но другая часть наследия Бринкли все еще жива: мошеннические клиники, в особенности заведения, обещающие излечение от рака – все еще действуют, оставаясь недоступными для ревнителей американского законодательства. Десятилетиями самодельные дорожные знаки, вроде «Сэндвичи и закуски Летрайла», направляли отчаявшихся к клиникам в Тихуане и прочих местах. Кинозвезда Стив Маккуин умер от рака легких во время последнего визита к целителю в Хуаресе.

Понадобилось нападение Гитлера на Польшу, чтобы отвлечь внимание публики от пересадки желез. В последние годы жизни, как свидетельствовал один из его знакомых, «доктор Воронофф стал предметом насмешек, которые переносил стойко и с достоинством» до самой смерти, последовавшей в 1951 году. Его близкий друг, напротив, описывал его состояние в последние годы как крайне удрученное: «Особенно огорчало его видимое отсутствие последователей – никто не подхватил его методику и не пошел по его стопам». Хуже того, кое-кто из двух тысяч пациентов, которым он провел трансплантацию, досаждал ему жалобами и претензиями. Его совершенно обескуражило известие, что трансплантация обезьяньих желез стала у некоторых причиной сифилиса.

Его основной соперник доктор Эген Штайнах преуспел больше. В статье, написанной к его восьмидесятилетию, «Нью-Йорк таймс» назвала его исследования «выдающимися по своей глубине и оригинальности», сыгравшими, возможно, решающую роль в том, чтобы новые знания о половых гормонах были перенаправлены в верное русло и переросли в новое направление», например, в синтезирование тестостерона, «вопреки тому факту, что разработанная им операция ныне и утратила популярность». Иными словами, его ошибки и неудачи проложили путь другим исследователям. Так и развивается наука.

И все же в претензиях на владение абсолютной истиной никогда не бывает недостатка, особенно в той игре, где борются друг с другом искатели средства, способного возвращать молодость. После Второй мировой войны швейцарский доктор Пауль Ниханс унаследовал мантию «волшебника, возвращающего молодость звездам». «Я имел возможность наблюдать операции как Штейнаха, так и Вороноффа, – утверждал он, – и извлек пользу из их ошибок».

В клинике «Ла прерия» на Женевском озере Ниханс проводил «клеточную терапию» престарелым знаменитостям, таким как Сомерсет Моэм, Конрад Аденауэр, Жорж Брак и папа Пий XII. В 1957 году журнал «Лук» так объяснял технику этой терапии: «В больной орган внедряются клетки, полученные из соответствующего органа животного – зародыша или очень молодого теленка, ягненка или поросенка. Клетки обрабатывают, добавляют в раствор и вводят непосредственно пациенту…» По крайней мере, дело профессора Броуна-Секара доказало свою живучесть.