Шарманщик (СИ)

Он повёл его вглубь лавки, отпер неприметную дверь, отпер и зажёг свет. Видимо, Али Бабу при виде пещеры с несметными сокровищами обуяли те же чувства. Узкий проход меж стеллажами и полками уводил вдаль. А на них, снизу до верху, по обеим сторонам, обитали чудеса и диковины. Нет, не только одни лишь шарманки, хоть и их были десятки, самых разных форм и времён, - там жило несметное множество неописуемых по своей красоте старинных предметов. Они были восхитительны тем самым ни с чем не сравнимым духом подлинников, кое время заботливо окутывает очарованием ветхости. Но не мёртвой, недосягаемо музейной, застывшей в себе, нет, к каждой из вещей можно было протянуть руку, прикоснуться, ласково погладить, более того, вернуть к жизни. Ибо всё, находившееся в хранилище, так или иначе, нуждалось в починке: сломанный японский зонтик эпохи поздних самураев; надтреснутая шкатулка сандалового дерева; шлем, кираса и шпоры с налётом ржавчины; позеленевший от патины корабельный колокол; надломленный бивень нарвала; дамские корсеты и мужские парики двухсотлетней давности; сотни безделушек и предметов первой необходимости давно минувших времён, благополучно утратившие не только свой изначальный облик, но и память о собственном предназначеньи; и, конечно же, шарманки.

Антиквар вёл его вглубь сокровищницы, доколь та не расширилась в квадратную комнатушку, почти всю заполненную необъятным столом. На нём и на полках вокруг располагались инструменты.

- Вот, это и есть ваша мастерская - рабочее место и, если угодно, жизненное пространство, - он указал на узкую койку, точнее, софу, с виду столь же древнюю, как и всё вокруг. - Здесь вы найдёте, практически, любой необходимый инвентарь - от инструментов и запчастей до красок и лаков. Я покажу вам где тут что. Если же чего-то, всё же, не окажется - скажите мне, и оно появится. Окна здесь, как видите нет - солнечный свет и сырость вредят... эээ..., - казалось, он намеревался сказать "вещам", но язык его явно не поворачивался назвать живое неодушевлённым - ни вещами, ни предметами, ни экспонатами, - всему, что здесь находится. Сперва было бы неплохо если бы вы произвели беглый осмотр вашей шарманки и сообщили о своих заключениях. А там поглядим. Ну что ж, друг мой, приступайте!

Всю бессонную ночь он ждал именно этого мига и этих слов. Ждал, и одновременно, страшился. Ибо за десятки лет, проведенных им в чужом сознании, в не своих мыслях, в глубоком анабиозе памяти и чувств, в нём сохранились лишь смутные тени воспоминаний о полуистлевшей страсти, едва ли не столь же древние и надломленные, как сама шарманка. Он всего только и знал, точнее, казалось ему, что помнил, как в юности изучал в мельчайших подробностях руководства по строению шарманок, принципы их работы и починки, нет, по-моему, поправил он себя, я звал это "лечением"... Но это было всё. Больше он не помнил ничего.

- Мне... мне хотелось бы, если можно, взглянуть на учебник... руководство по строению и принципам... Видите ли, за все те годы, что... я...

- Ну разумеется, друг мой. Да вот он и есть, перед вами.

И он приступил к работе. Нет, к самообучению с азов, втайне надеясь на пробуждение подкорковой, едва ли не атавистической памяти. Через несколько часов он был близок к отчаянию: оказывается, он и представить себе не мог, насколько же всё это сложно! Он, не имевший и начальных навыков в каких бы то ни было прикладных ремёслах, в механике и инженерии, - пришёл в ужас от необходимости вникать в бесконечное множество специальных терминов, технических деталей и тонкостей, хуже того! - оказалось , что ко всему, он ещё и ничего не смыслит в музыке. В музыке! А ведь именно она и являлась конечной целью всех усилий - шарманка, рождающая музыку! Единственное, что хоть как-то вселяло в него надежду, так это его абсолютный слух, коий не отняли у него даже в той, чужой, навязанной ему ипостаси.