Шатер отверженных

– Цирк рассказал тебе, что мой дар – быть твоей помощницей? – фыркнула ему в плечо Кристина. – А я этот момент как-то упустила!

– Да ну его, этот дар! Просто выходи, – продолжил уговаривать Фьор. – Тебе даже ничего не придется делать, ты будешь стоять в центре, а с огнем я все сделаю сам. Устрою вокруг тебя настоящее фаер-шоу. Визуальный эффект будет что надо!

– Разыграешь, что типа сжигаешь меня на костре как ведьму? – усмехнулась Кристина и, запрокинув голову, взглянула на Фьора.

Фаерщик расхохотался.

– Вообще-то я об этом не думал, но идея хорошая! Тем более, кажется, опыт у нас с тобой в этом деле есть.

– Ага, только в предыдущем опыте мне, точнее, той мне, которая там была, наверняка не понравился финал представления, – ответила Кристина, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в улыбке и отступает паника.

– Мне тоже, – согласился Фьор. – Можем поставить номер так, что в финале ты сжигаешь меня. – Лицо фаерщика посерьезнело, и он продолжил совсем другим тоном: – Если цирк никак не объяснит тебе, какое у тебя тут место, но при этом раз за разом тебя не удаляет, – выбери себе место сама!

Что-то в этих словах с готовностью отозвалось в душе Кристины. И правда, почему вдруг она с такой же покорностью, как и все остальные, приняла тот факт, что ее судьбу решает цирк и у нее самой нет выбора? Почему бы не сделать выбор самой?

– А давай! – ответила Кристина – и вдруг на миг почувствовала себя легкой и свободной.

* * *

Сегодня Юрка снова появился на уроках. Последнее время его несколько раз приводили в школу, но после всего лишь одного дня снова надолго забирали. Зачастую забирали даже посреди уроков. И вот сегодня Юрка опять пришел.

Каждый раз, когда Кирюша на него смотрел, он пытался понять, что изменилось. Внешне Юрка выглядел точно так же, как и раньше, ну, может, только немного бледнее обычного. Но все равно он казался сам на себя не похож. Наверное, все дело было в поведении: Юрка казался бледной тенью себя прежнего – шумного, громкого, озорного. Он прятал глаза, вздрагивал от громких звуков и почти не подавал голоса. Даже когда к нему обращались напрямую, он отвечал едва слышно и коротко.

– Чем болел? – бесцеремонно спрашивали у Юрки одноклассники на перемене.

– Это заразно?

– Говорят, тебя в психушку возили…

Кирюша, как обычно, держался в стороне от происходящего, но на этот раз наблюдал за Юркой. Он видел, как тот все больше и больше сжимается от каждого вопроса и становится все сильнее похож на загнанного зверька. Юрка боялся, и Кирюша не мог понять чего. Зато он точно понимал, что если одноклассники продолжат бомбардировать его вопросами, то случится что-то нехорошее. Возможно, не такое же, какое происходило с ним самим, когда у него «выключался» мир вокруг, превращаясь в одно белое ничто, – но все равно что-то плохое.

Когда Юрка задрожал и, кажется, был готов расплакаться, а одноклассники вокруг – рассмеяться над ним, Кирюша вдруг решился. Направился прямо к собравшейся толпе и стал через нее проталкиваться, вздрагивая от каждого случайного прикосновения, но стараясь не позволить себе податься назад, хотя ему этого очень хотелось. И вот он уже оказался перед Юркой.

– Пойдем? – предложил он и протянул руку.

Юрка посмотрел на него с таким ужасом, что Кирюша оторопел. Почему он его так боится? В конце концов, это же именно Юрка вечно связывал ему шнурки и всячески над ним подшучивал. А Кирюша ему и слова в ответ ни сказал и уж тем более не трогал его.

– Пойдем, – повторил он.

Юрка замотал головой и в панике попятился.

Одноклассники вокруг заржали и стали тыкать в Юрку пальцами:

– Вы посмотрите! Да он того и гляди штаны обмочит! Он Форреста боится! Форреста!

Кирюша сразу заметил, как мир начал приближаться и увеличиваться, и вместо общей картины он снова стал видеть крупные разрозненные детали: дырку на месте зуба у Сережи, неровно обгрызенный ноготь на большом пальце Сашки, надорванный шов рубашки у Вани, две параллельные царапины на полу коридора, жирное пятно на стене… Звуки становились все глуше, и сквозь них начинала тихо звенеть знакомая ватная тишина.

Нет! Кирюша изо всех сил зажмурился и стал медленно считать до десяти.

Один… два… Его зовут Кирюша. Три… четыре… Они считают «Форрест» обидным прозвищем, но оно вовсе не обидное, они просто не знают, что оно означает «лес». А лес – это хорошо, это спокойно и красиво. Пять… шесть… Когда он откроет глаза, он снова будет видеть все целиком, а не отдельными деталями. Семь… восемь… Сейчас он откроет глаза и услышит все голоса и все крики; их много, и они громкие, но он не станет обращать на них внимания. Он сможет отодвинуть их на задний фон. Девять… Он возьмет Юрку за руку и уведет отсюда, потому что тому так же плохо, как часто становилось Кирюше, только Юрка еще не понимает, что с ним происходит. Десять…

Кирюша открыл глаза. Он снова видел лица и фигуры. Звон тишины пропал, но шум и крики больше не оглушали, они звучали неразборчивым задним фоном.

Не обращая ни на что внимания, Кирюша взял Юрку за руку и потянул за собой. А тот послушно, не сопротивляясь, пошел за ним.