Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 2]

С нее сбегала капля за каплей кровь... Дрожь про­низала меня всего. Я низко склонился над страшной чашей, и тут мне бросились в глаза маленькие жел­тые туфельки, белое платьице, синяя жакетка, шляп­ка. У меня, старого, опытного волка, видевшего вся­ческие виды и ужасы, горло перехватил спазм. Я не мог отвести взгляда от этих вещей. Передо мной с какой-то поразительной наглядностью встал образ бедной белокурой девочки с ее страшными проколами. Еще минута, и я разрыдался бы. Я — Путилин, не знавший, что такое нервы, слабость воли!

Страшным усилием я взял себя в руки и стал ис­кать еще чего-нибудь «интересного» для храма боги­ни Фемиды. Рядом с чашей на дощечке лежал блестя­щий предмет. Я взял его, и он задрожал в моих ру­ках. Это было длинное, круглое, прямое шило, все темное от запекшейся крови.

И тут меня пронизала мысль: «Так какое же это убийство? Ритуальное, действительно ритуальное или же подделка под него?»

Но сейчас же я осудил нелепость этой мысли. Ле­генда о ритуальных убийствах гласит, что выпускае­мая кровь употребляется евреями.А тут... тут целая чаша ее. Стало быть, я был прав, прав!..

Огромная радость охватила меня. Я спасу бедного еврея, над которым тяготеет это страшное обви­нение!

3/4 Дзинь... тр-р... тр-р... — донеслось до меня. Я ус­лыхал, что дверь проклятого домика уже раскрывает­ся. Быстрее молнии я бросился по лестнице и закрыл над собой дверцу люка.

Она была от ветхости вся в дырах. Потушив фо­нарь, я приложился ухом к ней.

3/4 А-а, дьяволы, хорошую я вам заварил кашу! — донесся до меня резкий мужской голос. — Будете помнить меня вовеки. Не сегодня, так завтра я вам устрою горячую, кровавую баню! Ха-ха-ха! Белый пух будет летать над городом, а мы будем вас крошить, резать... Резать, дьяволы, будем вас!..

Никто ему не отвечал. Он, значит, был один — оби­татель страшного домика.

3/4 Ха-ха-ха!.. — вдруг опять послышался исступ­ленно-безумный хохот. — Сидишь в остроге, прокля­тый жид? Что? Небось весь твой кагал не спас тебя? О-го-го-го! Ловко я тебе отомстил! Будешь помнить, как разорять людей... Всего меня разорил... По миру пустил меня, благородного...

Я услышал приближающиеся шаги негодяя-извер­га к подполью. Только тут я понял, какой я сделал промах, оставшись так долго в страшном подполье. Что мне с ним сделать, если он спустится сюда? Убить его? О, для меня это было крайне нежелательно... Мертвое тело не расскажет ничего о содеянном им преступлении, и тайна убийства девочки останется тайной. Кто сможет доказать, что Губерман сам не совершил здесь, в этом подполье, ритуального убийст­ва христианской девочки? Один я, но этого мало.

То, чего я так страшился, сбылось. Изверг подо­шел к подполью и поднял люк. Я прижался в угол, затаив дыхание.

3/4 Страшно... страшно... кровь... целый таз. — В голосе его я уловил нотки неподдельного ужаса. Кровь убиенной замученной девочки вопила об от­мщении. Эта кровь, очевидно, душила его, заливала ему глаза багряным светом.

3/4 Надо... надо покончить... сжечь... засыпать... за­копать... Страшно мне, страшно.

Вычиркивая дрожащей рукой спичку, он стал мед­ленно, осторожно спускаться в подполье.

3/4 Я помогу вам, здесь темно! — загремел я, чув­ствуя, что больше мне ничего не остается сделать, ибо скрыться здесь некуда.

Крик, полный безумного ужаса, вырвался из гру­ди страшного злодея.

Я направил на его лицо фонарь, хотел выхватить револьвер... но его не оказалось. Первый раз в моей жизни я очутился без моего верного друга, столько раз спасавшего мою жизнь!

3/4 Сдавайтесь, любезный, вы пойманы! — не те­ряя хладнокровия, продолжал греметь я.

3/4 А будь ты хоть сам Сатана, я не отдамся тебе добровольно! — исступленно заревел он, бросаясь на меня.

Между нами началась отчаянная борьба. Спичка, брошенная им, упала на белое платьице... Рядом ле­жала груда сухого сена и соломы.

Послышался сухой треск, забегали языки пламени. «Все погибло!» — мелькнула у меня мысль. Я напрягал все усилия, чтобы не поддаться злодею, но, увы, чувствовал, что он неизмеримо сильнее меня. Он сдавливал мою грудь железными тисками, но, на мое счастье, моя правая рука была свободна.

Я нажал кнопку фонаря и ударил им по лицу его. Удар пришелся по глазам. Он завыл от боли и на се­кунду выпустил меня из своих ужасных объятий. Я бросился к лесенке, пробиваясь сквозь пламя. Я чувствовал, что горю. Дыхание спирало от дыма, языки пламени охватили мое верхнее платье. Лишь только я выскочил из страшного подземелья, как он, тоже успевший оправиться от удара, набросился на меня сзади. Я потащил его к выходной двери, но... но в эту минуту пришла помощь.

ДВА ГОРЯЩИХ ФАКЕЛА

Боясь за участь моего дорогого друга, я немедлен­но полетел к минскому Лекоку.

3/4 Скорее! Скорее! Двух агентов!

3/4 Что такое? Что такое? — привскочил он. — Где наш гений Путилин?

В двух словах я передал ему приказ моего талант­ливого друга.

3/4 Во дворе Губермана будем его ожидать… Он так приказал.

3/4 Черт возьми, я еду в таком случае сам! — за­суетился толстяк.

И вот через полчаса мы уже находились на дворе дома ростовщика.