Шелест Да не судимы будете

2 октября. Когда я приехал на место охоты, то застал Н. С. Хрущева за пристрелкой ружей и карабина. Настроение у него было хорошее. Он много шутил и подсмеивался над моей стрельбой, он действительно очень хороший и даже отличный стрелок. После обеда уехали на охоту, он на муфлонов, а я на кабанов. Условились, что завтра поедем охотиться на фазанов. Когда я возвратился около 22.00 на базу с трофеем — убил кабана, то Хрущева уже не было. Мне сказали, что охота у него была удачная, он убил двух муфлонов и сразу же, где-то в 20.00, уехал в Белогорск на место фазаньей охоты. При этом передал, что, если у меня есть желание, я могу туда приеха1'ь завтра. При всей сложившейся ситуации по «делу» у меня могли закрасться любые догадки, домыслы, предположения. Откровенно говоря, я немало переволновался. И .все же ночью поехал на место предстоящей охоты. В пути, а он длился почти три часа,' я многое передумал. Остаток ночи почти не спал.

Утром 3 октября за мной пришли, пртбасили к Н. С. Хру^ щеву завтракать. После завтрака пошли на фазанью охоту, она была удачной. За обедом вдруг Хрущев заявил, что погода в Крыму портится, да и тут никого нет, скука. В Пицунде отдыхает Микоян, он решил завтра туда лететь. Я пытался уговаривать его остаться в Крыму. Но он решительно все отклонил и распорядился наутро назначить вылет на Кавказ. За ужином у нас был тоже разговор на те же темы.

4 октября. Утром я проводил Хрущева в Пицунду. По возвращении в Киев я имел разговор с Подгорным и Брежне­вым, доложил им о моем разговоре с Н. С. Хрущевым, о его высказываниях и настроениях. Сообщил им, что Хрущев улетел в Пицунду. У меня после встречи и длительных разговоров с Хрущевым остался очень тяжелый осадок в том отношении, правильно ли мы делаем, что затеваем «дело». Ведь это же прямой политический заговор! Он переплетен с интригами и яэ- ными замыслами борьбы за власть. Но все это так далеко зашло с этим «делом», теперь уже нет у меня возможности перестроить свои позиции...

5—7 октября у меня вновь состоялись разговоры с Брежне­вым и Подгорным. Они мне звонили, интересовались вопросами по ходу «дела» в республике и, в свою очередь, меня проинфор­мировали по ряду вопросовВ частности, было сказано, что в других республиках, областях и краж дела складьшаются хорошо. Я ответил: «Тем лучше. Нам будет легче».

Брежнев при разговоре со мной передо мне привет от Полянского и Устинова, при этом еще раз сказал, что все идет хорошо. Для меня это было больше, чем понятно. Сообщил, что был разговор с А. А. Гречко по поводу «роли» армии во всех «мероприятиях по делу» — он воспринял все с большим испугом и, по существу, ушел от прямого ответа. Р. Малино­вский заявил определенно, что армия в решении внутриполити­ческих вопросов участия принимать не будет.

Руководство КГБ не только было «сориентировано», но В. Е. Семичастный принимал самое активное участие во всех «мероприятиях» и обеспечивал всю безопасность. За свою «ак­тивность», как это у нас принято, он тоже поплатился, но об этом будет сказано позже и более подробно. Так было условле­но, что я должен был чаще звонить Хрущеву, информировать его о состоянии дел в республике. В этом замысле было заложено два вопроса: показать, что все обстоит спокойно, и проследить за его реакцией, настроением, высказываниями.

8 октября я позвонил Н. С. Хрущеву в Пицунду. Обстоя­тельно доложил о состоянии дел в республике по промышленно­сти и сельскому хозяйству. Доложил также о ходе строитель­ства Северо-Крымского оросительного канала — он особенно этим вопросом интересовался. Хрущев задал несколько вопро­сов, в том числе, как идет уборка сахарной свеклы и о работе сахарных заводов. Я доложил, что копка корней идет по разра­ботанному графику, из 175 сахарных заводов работают 170, ежедневно вьфабатываем 36 тысяч тонн сахара, уже отгрузили 1200 вагонов сахара, главным образом в Москву. Разговор был спокойный, не было никаких срывов, чувствовалось, что он ни

о чем не догадывается, даже несколько успокоился. Перегово­рил я и с помощниками Хрущева — Шуйским Г. Т. и Шевченко-

A. С. У них тоже настроение было нормальное. Никаких признаков подозрения или шток тревоги замечено не было. Шла обыденная, будничная, напряженная работа, все было сосредоточено на вопросах сельского хозяйства.