Шепчущий во тьме

Я вышел на Вашингтон-стрит и в первый момент не заметил ни живого существа, ни огонька – только лунный диск в небе. Правда, издалека с разных сторон до меня доносились хриплые восклицания, топот и какой-то странный цокот, который совсем не походил на звук шагов. Словом, нельзя было терять ни минуты. Я сразу сориентировался по сторонам света – и обрадовался, что все уличные фонари были выключены, как часто бывает в ясные лунные ночи даже в богатых сельских районах нашей страны. Какие-то звуки доносились с южной стороны, но я не отказался от своего плана бежать именно туда: ведь мне было известно, что в той части города на моем пути будет достаточно пустых домов, где можно спрятаться от погони, если вдруг я замечу группу своих преследователей.

Я шагал быстро, бесшумно, вплотную прижимаясь к руинам заброшенных зданий. Без шляпы, весь взъерошенный после отважного прыжка из окна, я едва ли мог привлечь чье-то внимание на этих улицах и надеялся незаметно проскользнуть мимо случайного ночного прохожего.

На углу Бейтс-стрит я едва успел шмыгнуть через черный проем в вестибюль, завидев впереди двух субъектов, которые шаркающей походкой пересекали улицу; отдышавшись, я снова пустился в путь и вскоре оказался на площади, где соседние Элиот-стрит и Вашингтон-стрит встречались с Саут-стрит. Хотя я сам ни разу не бывал на этой площади, она мне показалась опасной: все ее пространство ярко освещалось луной. Но обойти эту площадь стороной нечего было и пытаться: выбери я любой альтернативный маршрут, пришлось бы делать длинный крюк – а значит, рисковать быть замеченным или задержаться в этом проклятом городе. Так что единственным выходом для меня было отважно и не таясь пересечь площадь, усиленно копируя характерную для иннсмутцев шаркающую походку и надеясь, что не встречу здесь никого – по крайней мере, никого из моих преследователей. Я не имел ни малейшего понятия, насколько серьезно была организована облава на меня и с какой именно целью она велась. В городе в этот поздний час было необычно людно, однако я рассудил, что известие о моем бегстве из «Гильман-хауса» вряд ли уже распространилось среди горожан. Вскоре мне, конечно, придется оставить Вашингтон-стрит и двигаться куда-то в южном направлении, потому как толпа, собравшаяся возле гостиницы, вне всякого сомнения, погналась за мной. Они, должно быть, заметили мои следы на пыльном полу соседнего кирпичного здания и уразумели, что мне удалось выбежать на улицу.

Как я и опасался, площадь была ярко освещена луной; в центре площади некогда находился небольшой скверик, о котором теперь напоминали лишь железные перила. К счастью, площадь оказалась пуста, хотя со стороны Таун-сквер доносилось странное урчание. Саут-стрит была весьма широкая и вела вниз к набережной. Отсюда открывался отличный вид на море, и мне оставалось надеяться, что со стороны моря никто не следит за улицей и не заметит, как я пересекаю ее при свете луны.

Я без задержки осуществил задуманное, и, судя по гробовой тишине вокруг, никто за мной не шпионил. Озираясь, я невольно сбавил шаг, чтобы взглянуть на освещенный луной величественный морской простор, открывающийся в конце улицы. Далеко за волнорезом темнел силуэт Рифа Дьявола. Завидев его, я не мог удержаться от воспоминаний о тех ужасных легендах, которые мне порассказали за последние сутки и в которых это нагромождение черных скал рисовалось чуть ли не вратами в мир непостижимого зла и неописуемого безобразия. А потом я вдруг заметил на рифе вспышки огней. Это зрелище было настолько четким и реальным, что мою душу захлестнула волна слепого ужаса. Мое тело напряглось, изготовившись к паническому бегству, и меня удержало на месте лишь чувство самосохранения и почти гипнотическое ощущение восторга. С купольной крыши «Гильман-хауса», чья громада темнела за спиной, последовала серия таких же световых вспышек, хотя и с отличной частотой; я принял их за ответные сигналы.

Сдерживая первый порыв пуститься наутек и отчетливо осознав, что сразу буду замечен, я двинулся дальше по Саут-стрит, вновь перейдя на торопливую шаркающую походку. Я шел, не отрывая взгляда от мерзкого рифа, пока он оставался виден на горизонте. Что означал этот обмен световыми сигналами, я понятия не имел: то ли это был некий диковинный ритуал, связанный с Рифом Дьявола, то ли кто-то высадился на зловещий клочок суши с судна. Я двинулся левее, в обход зеленеющего пятна бывшего скверика, все еще глядя на океан, поблескивавший в призрачном свете летней луны, и на вспышки загадочных маяков.