Шерли

Решительность и непреклонность деятельного характера Мура лишь наполовину открылись во время защиты фабрики, вторая же половина (и довольно страшная!) проявилась в неутомимом упорстве, с которым он преследовал зачинателей бунта. Остальных мятежников, простую толпу, что следовала за главарями, он оставил в покое. Возможно, врожденное чувство справедливости подсказала ему, что не стоит мстить жалким, сбитым с толку лживыми советами беднягам, ожесточенным нуждой и лишениями, а тот, кто обрушивает гнев на склоненные головы страдающих, заслуживает звания тирана, но никак не судьи. Во всяком случае, хотя под конец схватки, уже на рассвете, Мур многих разглядел, теперь, встречая их на улице или дороге, никому не угрожал и вообще не показывал вида, что они ему знакомы.

Однако главарей Мур не знал. Все они были не из здешних мест, приехали из крупных городов. Большинство даже не принадлежали к трудящимся. В основном это были так называемые подонки общества, банкроты, вечные должники и зачастую пьяницы – люди, которым нечего терять, зато приобрести надо бы многое, включая характер, деньги и обыкновенную порядочность. Подобных типов Мур выслеживал, как гончая, и даже получал удовольствие от данного занятия. Охотничий азарт был приятнее, чем изготовление сукна.

Конь Мура, вероятно, возненавидел те дни: никогда еще его не гоняли так часто и подолгу. Вся жизнь Мура протекала в разъездах, он полной грудью вдыхал свежий воздух и с энтузиазмом предавался полицейской слежке, считая, что это гораздо приятнее духоты красилен. Местные чиновники, медлительные и робкие, трепетали перед ним, а Муру нравилось пугать их и подгонять. Из-за страха за свою жизнь чиновники действовали непоследовательно и принимали расплывчатые решения. Боялись не только они: фабриканты и видные люди округи опасались, что их убьют. Только Хелстоун никого не боялся. Старый вояка прекрасно понимал, что его могут пристрелить, однако сознательно шел на риск. Хелстоуна не пугала подобная смерть, более того: будь у него выбор, он предпочел бы умереть именно так.

Мур тоже осознавал опасность, но в результате стал еще сильнее презирать тех, от кого могла бы исходить угроза. Он знал, что охотится за убийцами, и эта мысль действовала на него как шпоры на коня. А что касается страха, то Мур был слишком горд, жесток и флегматичен, чтобы бояться. Много раз, припозднившись, проезжал он через пустошь при свете луны или в кромешной тьме и при этом чувствовал себя гораздо лучше и бодрее, чем в безопасной и затхлой конторе.

В бунте оказались замешаны четыре главаря. Двоих выследили и поймали неподалеку от Стилбро, оставшихся нужно было искать дальше. Предполагалось, что они прячутся в окрестностях Бирмингема.

Мур не забывал и свою пострадавшую фабрику. Большого ремонта она не требовала: понадобились лишь плотники и стекольщики. Бунтовщики не смогли ворваться внутрь, и все станки, железные любимцы Мура, уцелели.

Трудно сказать, находил ли Мур в это нелегкое время, когда все его мысли занимали неотложные дела и жестокое правосудие, минутку-другую, чтобы поддержать огонь более светлый и яркий, нежели пламя, полыхающее в храме богини мести Немезиды. Он редко заезжал в Филдхед, а если и появлялся там, то ненадолго. В дом Хелстоуна Мур приходил только за тем, чтобы поговорить с хозяином в его кабинете, и никогда не нарушал заведенного хода событий.

А год все тянулся и тянулся, по-прежнему полный тревог. Гроза войны гремела над Европой, опустошая ее, и не было ни малейшей надежды, что она стихнет и клубы пыли и дыма над полем брани развеются. Не было ни одного утра, чтобы выпала чистая роса, столь благодатная для олив, лишь непрерывный кровавый дождь поливал зловещие в своем великолепии лавры. Куда бы Мур ни шел пешком или ехал верхом на лошади, где бы ни находился – расхаживал по своей конторе или скакал по мрачному Рашеджу, – повсюду слышал гулкое эхо пустоты и чувствовал, как дрожит под ногами земля.

Так проходило лето для Мура, но чем занимались Шерли и Каролина? Давайте вначале посетим наследницу и владелицу Филдхеда. Как она выглядит? Как влюбленная дева, что чахнет и тоскует по пренебрегшему ею кавалеру? Может, сидит день-деньской, склонившись над работой, или не выпускает из рук книги, или что-нибудь шьет, молча и не отводя взгляда от своего занятия, а в ее голове теснятся печальные мысли?

Ничего подобного! Шерли пребывает в прекрасном настроении. На лице, как всегда, мечтательное выражение, а улыбка по-прежнему беззаботная. Шерли озаряет своим присутствием старое и темное поместье. Звонкое эхо ее голоса заполняет галерею и выходящие на нее комнаты, полутемный холл с единственным окном привычно радуется шороху шелкового платья, когда его владелица переходит из комнаты в комнату, то занести букет в ярко-розовую гостиную, то распахнуть окна в столовой и впустить внутрь аромат шиповника и резеды, то переставить цветочные горшки с лестничного окна на крыльцо, поближе к солнцу.