Шестая Эра. Поверхность

— Добрый вечер. Координаторша, это вы? — Роджеру показался знакомым голос.

— Да. Здравствуй, Роджер. Меня зовут Анна.

— Приятно познакомиться, Анна. Вы уж простите, что так въехал вам тогда в челюсть… — Роджеру и правда было стыдно. Но только — самую малость. Ведь если то, что он подумал о яде было правдой…

— Я не в обиде. — она и правда, рассмеялась — легко и просто, — Да и яд был… Настоящий. Так что ты тогда просто — в очередной раз выжил.

— Рад, что не разочаровал. Но сейчас… Это, как я понимаю, и была моя — верней, наша, — он глянул в настороженные глаза, затем снова поднял взгляд к подволку, откуда доносился вполне доброжелательный грудной голос, — основная миссия? Проверить Землю на пригодность для…

— Да. Для ре-заселения.

— И… как?

— Ответ отрицательный. Счётчик у вас на борту показывает, что вы за четыре дня нахватали столько радиации, что через примерно год наберёте смертельную дозу. Так что если ты, и правда, хочешь жить — собирайтесь, и улетайте оттуда. Да и то: придётся недели две вам посидеть в карантине. А только потом я тебя, козла призового, выпущу «порезвиться». В наш станционный огород с капустой.

— Анна. — Роджер продолжал разговаривать с Координаторшей, обращаясь к подволку, поскольку считал, что на боте именно там лучше всего прятать и микрофоны, чтоб им не мешал звук шагов, стук и гул механизмов, и прочие неизбежные посторонние шумы, — Можете сказать честно? Сколько их было? До меня?

— Двенадцать. Но на базе твоего тела и мозга — лишь один. Он был самым первым, и продержался на поверхности всего шесть дней. У его «походной» жены начались эти дела, и он отправился наружу один. Некому было прикрыть его тыл. Вот его и задушил, прыгнув из засады, и обвив кольцами, двадцатиметровый монстр: боа-констриктор. Назвать эту гадину обычным удавом я при всём желании не могу. Я видела запись. Да и ты посмотришь её, когда вернётесь: тогда видео у нас ещё было. Посмотришь и на других тамошних тварей. Они вполне под стать — одни трёхметровые гориллы чего сто

ят…

Собственно, поэтому мы и избегаем пока Африки. И Индии.

— Понял. Спасибо за простой и честный ответ. Кстати, хотел спросить: мы разговариваем… Через спутник-ретранслятор?

— Нет. Через простой атмосферный зонд. Он сопровождал ваш бот всю посадочную траекторию, и висит над вами с момента посадки.

Роджер прикусил губу. Понятненько. Значит, его надежды на то, что их хотя бы не с самого начала прослушивают, не оправдались. Вот и получается: сколько сил потратили зря. На укрытие плёнками и маскировку… Он вздохнул. Спросил:

— Анна. Я понимаю, что сейчас не время и не место, но всё же хотелось бы знать… Вы и правда — размораживаете нас, мужчин, в-основном для… Осеменения? Или больше всё же — для разведки планеты?

— Вот уж нет. Только «осеменение!» — в голосе Анны снова послышался смешок, — Это было бы слишком… Расточительно. Нет, мы, конечно, размораживаем одновременно от пятнадцати до двадцати экземпляров. Можем себе позволить — гибернатор тут рассчитан на восемь тысяч самцов. Затем заставляем очухавшихся пройти стандартные тесты и полосу препятствий. Потом — схватки. Нужно же проверить и физические и умственные кондиции.

— Погодите-ка… То есть — мужчина может и не… Очухаться?

— Да, может. Примерно один из тридцати пяти-сорока не выживает при разморозке.

— Понятно. И что же — после… Схваток?

— Да то, что ты, — снова смешок, — проделал со мной. Да, один оставшийся победитель даёт нам сперму, которую мы извлекаем из спермоприёмника и замораживаем. И, если уж совсем честно, нам накопленной спермы хватило бы уже лет этак на тысячу.

Но ведь ты уже всё и сам понял. Да, пусть это и подло и прагматично, но основная ваша — ну, мужская! — миссия, это — показать, пригодна ли уже Земля к нашему тотальному исходу. Возвращению в Землю, так сказать, обетованную.

А вы — наша лакмусовая бумага. Показатель. Потому что мы — точно слабее вас, мужчин. И мы — не охотницы. То есть — у нас таких, заложенных самой Природой, инстинктов, нет. У нас другая специфика психики. И вот: ты в очередной, тринадцатый, раз доказал, что заселяться ещё рано. Стало быть, сэкономил нам силы, ресурсы, и предохранил от излишнего риска, а, возможно, и смерти. Разведчиц. Потому что то, что тебе рассказалп Пенелопа о погибших доброволицах — правда.

Роджер не мог не признать рационалистичность такого подхода — после того, как он «сдал» сперму, они там, на Станции, и правда, не много бы потеряли, погибни он!:

— Я понял. Разумно, да. Раз уж вы считаете, что все беды проистекают от того, что правили всеми Правительствами мужчины, и они же — источник вечной агрессии и войн, такое решение напрашивается само собой. Рискнуть человеком второго сорта, чтоб сберечь драгоценные жизни девушек.

— Рада, что ты понимаешь это. Впрочем, я как раз удивилась бы, будь иначе. Ты же у нас — прагматик номер Один! Как и «племенной», элитный, самец. Хоть и «человек второго, — она хмыкнула, — сорта». Готовься: после карантина женщин у тебя будет столько… Сколько захочешь осеменить! Естественным, так сказать, путём. Правда-правда.