Шестикрылый серафим Врубеля

– Не скажите. Я думаю, что паспорт – это проверка. Должно быть, мать говорила, что Мамонтовы живут на Садовой-Спасской, а теперь Савва Иванович обитает в Бутырках. Пузырев чувствует, что что-то не сходится, и решает подстраховаться. Проверить.

– Ну хорошо. А паспорт Коровина для чего пытались выкрасть?

– Это можно выяснить, если отправить карманника на встречу с заказчиком.

– Кстати, что вас занесло в санаторий к Усольцеву?

Фон Бекк замялся.

– Конкордию туда определил. Девочка устала, переутомилась. Нервы необходимо подлечить.

На столе Чурилина затрещал телефон, и, сняв трубку, глава Следственного отдела даже отдернул ее от уха – так громко раздавался голос на другом конце провода. Сидящий рядом Герман узнал дискант ротмистра и слышал каждое слово, выкрикиваемое Шалевичем.

– Василий Степанович! Я сейчас у поручика Гримина, это в Лефортовских казармах. Только что закончили партийку в фараона. Начальный куш был в тысячу. Банкомет отпустил семерку и метал штосс до плие. Выиграл, как вы понимаете, банкомет. И что бы вы думали? Циркач не заплатил ни рубля и продолжил играть! Он проиграл еще пять партий, на шестой был пойман за махинациями с картами и вот теперь уходит. Срочно! Немедленно! Присылайте фон Бекка! Пусть мчится во всю прыть, пока другие не перехватили! Я встречу у ворот.

Абонент дал отбой, и Чурилин обескураженно взглянул на консультанта.

– Герман Леонидович, вы что-нибудь поняли? Кто проигрался? Зачем вам мчаться во всю прыть?

– Теряюсь в догадках. Вы едете со мной?

– Куда ж я денусь. Не забудьте свой киноаппарат. Похоже, намечается что-то любопытное.

Возле казарм ждал неугомонный ротмистр Шалевич. Завидев машину фон Бекка, ротмистр бросился наперерез. Глаза его светились, как у кота, в усах застряла веточка укропа. Когда Шалевич заговорил, стало ясно, что ночь напролет и весь этот день он пил, и пил отнюдь не чай. Хватаясь за водительскую дверцу, он возбужденно частил:

– Гимнаст всю ночь играл и только что ушел! Сказал, подлец, на выступление боится опоздать! Как он вообще сможет выступать после такой сумасшедшей ночи? Ему позволили играть в долг, что возмутительно само по себе. У людей чести есть золотое правило: нет денег – не играй! А он еще и шельмовал!

Машина остановилась, но пассажиры не спешили выходить, внимая докладу ротмистра. А тот раздраженно тараторил:

– Когда его поймали на подмене карт, подлец оставил расписку и ушел, надменно сообщив, что вечером за него внесут.

Ротмистр замолчал и вопросительно взглянул на Германа.