Шестое чувство

Так, это центральный трап, надо думать. Зеленая ковровая дорожка, защелки на ступенях, чтоб при качке эта красота в сторону не съехала. Должна вести в зал для дискотек, что на прогулочной палубе. Да, я не ошибся: широкое пространство от борта до борта. Даже каютой язык не поворачивается назвать. Справа помост для аппаратуры: знакомое все – колонки, усилки, гитары. Даже что-то напоминающее мне… Да ладно. Совпадение. А вот слева от меня – уже что-то похожее на бар. И за стойкой кто-то в джинсе и фартуке спиной ко мне активно натирает стеклянные полки ветошью.

Без колпака. Непорядок.

– Превед, Пистолед!

Джинсовый замер с тряпкой наперевес, потом стал медленно оборачиваться на голос. Стрельнул глазами по сторонам, потер нос озадаченно, другой рукой попытался куда-нибудь под стойку незаметно засунуть ветошь.

– Чего надо?

– Шоколада! – вспомнил я Анискина, ну и… Корнея Чуковского прицепом. – Не слышу радости в голосе.

– А чего мне радоваться-то? Пришел и пришел. Если что нужно – говори. Если нет – проваливай. Здесь посторонним запрещено находиться.

– Интересный ты тип, Толя. – Я уселся на высокий барный стул и облокотился на стойку. – Сам же обо мне расспрашивал, а теперь и видеть на рад?

– Да кто про тебя расспрашивал? Больно ты нужен кому, Караваев.

Оба-на!

А я так погляжу – Шура План не больно-то свой язычок придерживал с новыми знакомцами. Не держится у чувака вода в нужном месте.

– Может, и не нужен, – постарался я не подать виду, что некоторым образом огорошен, – а может, и пригожусь кой-кому. Ты про «трафаретчиков» слышал?

Вот это попадание!

Пистолет аж остолбенел у себя за стойкой, выпучив на меня изумленные глаза. Пятнами пошел! А губки, губки-то как задрожали. Похоже, тема для него знакомая. А ведь это я удачно зашел!

– А что ты на меня так смотришь, отец родной? На мне цветы не растут. И узоров нет. Даже трафаретных!

И снова неадекватная реакция – Пистолет вздрогнул и сжал челюсти так, что желваки на скулах заиграли. Решительно уперся руками в стойку и наклонился чуть ближе, не сводя с меня ненавидящих глаз:

– Стучать будешь? К новому папе побежишь?

Вот тут я слегка его не понял.

К папе?

– Я подумаю, – произнес равнодушно, откидываясь на спинку стула, и добавил стандартную формулу: – Поглядим на твое поведение.

Пистолет задумчиво потянулся к стоящим справа фужерам, взял один и машинально стал его натирать. О! Уже профессиональные привычки появляются? У кока?

Я аж хмыкнул непроизвольно: представил себе бегающего между столиками Пистолета в белом колпаке и с гигантской поварешкой в руках.

– Ладно! – Бармен оставил в покое свой хрусталь. – Я тебя понял. Говори, что надо. Деньги? Товар?

– Стой-стой-стой! Не гони лошадей. А налей мне вон той фигни, зеленой. Разговор до-олгий будет. Я ведь не тороплюсь никуда.

И надо срочно прокачать – чем я умудрился зацепить несчастного Толика так, что он даже деньги мне стал сулить? И… товар? Какой товар? А не пресловутый ли это дурбазол, часом? Он же «резина», он же «винт», он же… что-то ведь еще было! «Мыло»?

Эх! Где ж ты, Аниськин?

– Это абсент. Бутылка четвертной стоит!

– Ты мне только что деньги предлагал. Не жмись, Петюня! Наливай давай, может, и договоримся.

– Да пожалста! – Пистолет фыркнул высокомерно.

Что-то он быстро отходит от роли терпилы-аутсайдера. Что я не так делаю?

– Ты с Трафаретом давно работаешь? – попытался я катнуть в его сторону еще один пробный шар.

Катнул и… чуть не сбил все кегли разом!

И бью вроде вслепую, да все как-то само собой в цель попадает.

Бармен чуть не выронил зеленую бутылку на пол: просел на обе ноги и в панике закрутил головой во все стороны. Страйк!

– Ты тише можешь?.. – взмолился он осипшим голосом. – Что ты разорался тут? Чего ты вообще решил… что я с ним работаю? Следил за мной? Ты докажи!

– Кому?

И этот вопрос почему-то оказался самым тяжелым для Пистолета.

Он снова замер, а потом как сомнамбула стал наливать зеленую дрянь в только что натертый хрустальный фужер.

– Стой-стой! Перельешь же…

Остановился.

Невидящим взором уставился на бутылку в своих руках. Потом медленно отставил ее в сторону, достал откуда-то из внутреннего ящика вилку и кусочек сахара и уставился теперь на них, соображая, что нужно делать дальше.

Я с интересом наблюдал за его манипуляциями. Что он собрался делать?

Пистолет задумчиво смочил сахар в бокале, положил его на зубья вилки, саму вилку установил сверху на фужер – так, что сироп каплями стекал на поверхность абсента.

Любопытно.

Напомню – выглядел Толик как курсистка под наркозом. И двигался как натуральный зомби. Щелкнул зажигалкой, поводил огоньком перед собой, а потом взял и… поджег сахар!

Я забеспокоился: он вообще отдает отчет в своих действиях? Ведь пожар на судне – страшное дело! Хоть и вода кругом – внутри железки обычно выгорает все дотла. Именно из-за раскаленного металла вокруг. Оглянулся – далеко ли тут пожарный гидрант? Вроде не очень…

В бокал капал уже не просто сироп, а… карамель, наверное. Расплавленный сахар. Зелень в фужере мутнела и приобретала желтоватый оттенок.