Шипы и розы

Председатель так зычно позвал своего шофера, что тот мигом выскочил из раздевалки уже в брюках и рубашке, но еще в тапочках.

— Здесь я, Степан Иванович.

— Иди сюда. Иди, иди… Ну, говорят, ты бегал?

— Да…

— Одиннадцать и семь десятых?

Федот посмотрел на председателя и виновато пожал плечами.

Степан Иванович кашлянул, положил на лавочку свой портфель, прикрыл его кепкой и тихо скомандовал:

— На старт!

Шофер торопливо стащил рубашку и брюки. На нем оказались черные трусы и белая майка. Швырнув одежду на руки оторопевшей Маше, он выбежал на дорожку.

— Внимание! — протянул председатель уже громче, а затем во весь свой могучий бас гаркнул:

— Марш!

Команда эта прозвучала, как взрыв, и Федота, точно взрывной волной, швырнуло вперед. Мы не успели перевести дыхания, как он был уже у финиша. К нам подбежал запыхавшийся секундометрист.

Председатель спокойно взглянул на секундомер.

— Вот теперь правильно.

— Сколько? — прошептали мы все разом.

— Одиннадцать и шесть.

Мы невольно захлопали в ладоши. А председатель все так же спокойно сказал:

— Мы за эту десятую секунды два месяца боролись, а он ее чуть не потерял… Ты, шустрая, правильно сказала — у нашего Федота действительно талант. Но к таланту этому приложено немало. Сначала он двенадцать и восемь бегал, потом двенадцать — на другой год, а в этом сократил время до одиннадцати и шести. И это не предел, и еще сократим. А теперь перейдем к вопросу о разнице. Жил бы Федот при старом времени, и был бы у него талант. Показывал бы он его разве при стаде, в обеденную жару, когда у телят бзык начинается и они, задрав хвосты, несутся куда попало. Вот тут бы пришлось Федоту побегать. Могло, конечно, случиться и так, что обогнал бы он какого-нибудь бегуна-артиста. Получил бы за то рубль-целковый и все, весь талант на этом и кончился. А сейчас Федот приходит на наш колхозный стадион и занимается там по всем правилам физкультурной науки, а вместе с ним занимаются все его дружки, так же вот, как и вы на своем стадионе… Может, хватит? Уяснила разницу?

— Уяснила… — пролепетала Маша.

— Отлично. Тогда отдай Федоту рубашку и пожелай ему счастливого пути. Мы и так по его милости задержались, за что ему и будет сделано соответствующее внушение, чтобы помнил, что дисциплина — залог успеха во всяком деле.

Мы только теперь заметили, что Маша прижимала Федотову рубашку так близко к сердцу, что сам Федот не решался отобрать ее.

Всей гурьбой проводили мы гостей до ворот стадиона и пожелали им счастливого пути.

— Спасибо, ребята. Мы еще встретимся с вами, даю слово. Может быть, на вашем стадионе, а может быть, и на нашем. Мы гостям всегда рады. Не обидим. Ну, а на дорожке или, скажем, на футбольном поле само дело покажет — то ли мы гостям, то ли гости нам, И ты, шустрая, приезжай. Там тебе сам Федот наглядно покажет всю разницу между старым и новым в деревне. Тогда тебе станет ясно, что он Федот, да не тот. Прощайте, ребята.

Они ушли к проходной будке завода, где стояла их «Победа», и мы долго махали им руками.

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ЛЕКЦИЯ

Вахтенный собирал нас по всем кубрикам.

— Отделение мичмана Блинова, на бак! — выкрикивал он и для официальности свистел в дудку. Неофициально он добавлял: — Живее, живее, топорики… До праздничка флотского остались считанные дни, — может быть, и из вас кто отличится в заплыве…

Отделение наше было составлено по приказанию командира корабля временно, в штатном расписании оно не значилось. Мы назывались отделением мичмана Блинова, а среди личного состава в шутку именовались попросту «топорами». Все девять человек. Этим словом определялось наше умение держаться на поверхности воды без помощи спасательных кругов, пробковых матрацев, поясов и прочих поддерживающих средств.

Можете мне верить, что на бак мы не бежали, как по тревоге. Мы шли не торопясь, по одному, шли так, как бы шел всякий не умеющий плавать, зная, что сейчас его заставят лезть в воду на довольно глубоком месте.

Особого стыда перед тем фактом, что мы не умели плавать, никто из нас не испытывал. У каждого была к тому причина. Многие из нас родились в таких местах, где о большой воде знают только понаслышке. Иванов, например, до призыва болел малярией, Максимов прибыл с далекого Севера, где особенно не расплаваешься, если даже термометр и показывает на солнышке больше тридцати… У меня лично была особая причина побаиваться воды, если ее было больше, чем в корыте.

Я не очень-то люблю вспоминать об этом, сами сейчас поймете, почему… Дело в том, что я уже один раз плавал и даже нырял, причем не в реке, не в озере, не в пруду, а в обыкновенной бочке, что стояла на углу нашего дома под водосточной трубой. Мать собирала дождевую воду для стирки… Вот я и умудрился свалиться в это домашнее водохранилище. Мать меня по двору ищет, а я пузыри пускаю. Хорошо еще, что соседская девчонка крикнула матери, что я в бочку спрятался… Хорошенькое дело: спрятался!..