Шипы и розы

*Аскот – (англ. Ascot) — населённый пункт в районе Виндзор и Мейденхед графства Беркшир в 40 км от Лондона. Население — более 5000 человек (перепись 2001 г.). Городок обладает мировой известностью благодаря спортивному событию, которое проходит там ежегодно. Речь идёт о  королевских скачках Royal Ascot. И это не только важное событие в мире спорта, но и в мире моды. Посетителей мероприятия элегантность своего образа волнует не меньше, чем родословные чистокровных скакунов. Причём каноны моды на время скачек даже в наше время сильно приближены к XIX веку. Это дань традиции, а традиции для британцев равны закону. Традиция проводить скачки в Аскоте зародилась в 1711 году, когда королева Анна прогуливалась в окрестностях замка и обнаружила большую пустошь, которую посчитала очень удобной для конных состязаний. На поле был построен ипподром, и с тех пор в Аскоте проводятся забеги, собирающие тысячи людей не только со всей страны, но и со всего мира. Главное мероприятие – состязание за золотой кубок – устраивается в июне и длится 5 дней, со вторника по субботу. В былые времена оно длилось 4 дня, поэтому Тим Андервуд упоминает именно эту цифру, когда думает о Генри. Традицию нарушили и продлили ещё на один (пятый) день только в 2002 году. Четверг считается «дамским днём», и именно в четверг дамы надевают самые безумные и роскошные шляпки, на какие только способна фантазия. По этой причине четверг является самым популярным днём из пяти, билеты на скачки на этот день самые дорогие, трибуны переполнены, а меню самое изысканное.

**Veni, vidi, vici (лат.) – Пришёл, увидел, победил (Гай Юлий Цезарь)

***Лауданум (лат. Laudanum)

— опиумная настойка на спирту. В более широком смысле – лекарство, в состав которого входит опиум. Был особенно популярен у женщин в викторианскую эпоху как универсальное лекарственное, успокоительное и снотворное средство.

С 1840-х годов до начала XX века в Великобритании употребление наркотических веществ было чрезвычайно распространено. Некоторые исследователи связывают это с жесткими антиалкогольными законами, из-за которых опиум, считавшийся лекарственным средством, стоил дешевле, чем алкоголь. Средства с содержанием опиума считались универсальными лекарствами от множества болезней, распространялись свободно, стоили относительно недорого и рекомендовались даже детям. Наркотики использовались как средство от диареи, от бессонницы, для лечения нервных болезней, как доступное обезболивающее при всех видах боли и даже как средство от простуды. 

Глава 17. О чём молчат старые вещи

– Ай. – Тим взвыл. – Щиплет.

– Терпите, – ответили спокойно, а на лилового цвета скулу лёг слой коричневой мази, от которой сразу стало горячо.

– Вы издеваетесь? Прикажите лучше принести льда. Ева! – Тим крикнул в сторону коридора. – Тащи холодное полотенце!

– Не шумите. Я отослала Еву на кухню. Она готовит чай. А лёд надо было прикладывать сразу после драки – сейчас другие средства хороши.

Ещё немного мази легло на лицо Тима; в этот раз пыткам подверглась область вокруг губ.

– Здесь надо аккуратнее, – пробормотал Андервуд и затаил дыхание, наблюдая за Малестой, склонившейся над ним.

Обтянутый зелёным бархатом диван был в одночасье превращён в больничную койку. Пошитые специально для дивана две мягкие подушки с малиновками в кустах были сунуты одна под голову, другая – под ноги. Порванный на рукаве фрак был скинут прямо при входе в дом, и Джонатан быстро подхватил его и вместе с поломанной тростью унёс служанкам на починку.

Скачки в Аскоте для Андервудов закончились, едва успев начаться. На шум и крики сбежалась чуть ли ни половина ипподрома, включая жокеев и разносчиков еды. У одного из последних толпа даже перевернула поднос с шампанским, и гора хрусталя и игристого вина оказалась прямо на платье мадам Флатери, известной оперной певицы.

К тому времени, как Тима и Генри разняли, у первого уже было помято лицо и разорвана одежда, а у второго – разбиты очки. Именно последнее обстоятельство дало Тиму преимущество над соперником и позволило пару раз дать под зад и огреть локтем по спине. Став слепым, как крот, Генри растерялся, но к его счастью «разниматели» были уже близко, и терпеть боль и унижение пришлось недолго.

Однако хуже всего пришлось Джейкобу Андервуду. Всё то время, пока толпа пялилась на выпачканного в пыли и траве Тима, лорд Андервуд багровел от стыда и обливался потом. Попытки узнать причину драки ни к чему не привели: оба, Тим и Генри, молчали как рыбы, Малеста удивленно разводила руками, Кэтрин вообще дар речи потеряла и тоже почему-то краснела, а Фредерик Пикли был себе на уме, помалкивал, но хитро и многозначительно щурился.