Широкий Дол

– Джон вряд ли согласится, – качая головой, сказал он, – хотя это, конечно, обеспечило бы будущее нашей Джулии. И я надеюсь, что, пока Джулия будет жива, пока она будет хозяйкой Широкого Дола, наш дом всегда будем домом и для вас троих. Но, по-моему, у Джона все же нет ни малейших причин вкладывать свое личное состояние в некий план, в результате которого ни он сам, ни его сын ничего не выигрывают.

Я усмехнулась: Гарри всегда очень медленно добирается до сути вопроса. Но в целом все-таки в конце концов он до нее добирается.

– А что, если нам удастся найти способ сделать Ричарда и Джулию полноправными наследниками Широкого Дола? – осторожно спросила я. – Они могли бы вместе хозяйничать здесь, как это делаем мы с тобой. Все знают, насколько хорошо у нас это получается. Возможно, наши дети тоже смогли бы работать вместе.

Гарри с нежной улыбкой осыпал поцелуями мое округлое плечо, шею и нежное местечко за ухом, заметив при этом:

– Да, Беатрис, это было бы чудесно! Только у нас с тобой несколько специфический способ совместного ведения дел, не так ли?

– А по-моему, они вполне могли бы стать партнерами, – как бы лениво пробормотала я, словно в данную минуту ни о чем другом не могла думать, кроме его ласк и поцелуев, становившихся все более страстными. Шаль соскользнула с моих обнаженных плеч, и я снова легла на спину, прикрыв ресницами глаза, которые смотрели по-прежнему остро и были как холодное зеленое стекло.

А Гарри уже двинулся вниз – к ключицам, к теплым округлым грудям, – но мои слова о «партнерстве» заставили его остановиться.

– Джулия и Ричард? – с неожиданным интересом переспросил он.

– Ну да, – сказала я, подталкивая его еще ниже, к животу, который, с моей точки зрения, был еще недостаточно плоским после рождения сына. – А почему бы и нет?

Гарри снова поцеловал меня, но довольно рассеянно. Видимо, он уже обдумывал мою замечательную идею о том, чтобы обеспечить Джулии наследование одного из прекраснейших поместий в Сассексе, а Широкому Долу – возможность навсегда остаться в руках его потомков.

– Ты знаешь, Беатрис, – сказал он, – а ведь это неплохая мысль. Если Джон согласится принять половину стоимости поместья в качестве залога за ту сумму, которая необходима для выкупа прав наследования у нашего кузена Чарлза Лейси, мы могли бы составить такой договор, согласно которому Джулия и Ричард стали бы сонаследниками.

– И это было бы чудесно! – подхватила я, словно до этого мне ничего подобного и в голову не приходило. Словно я не носилась с этим планом с тех пор, как узнала в маленькой Джулии себя и почувствовала, что мой Ричард имеет на эту землю столь же обоснованные права, как и я сама. – Ах, Гарри, как это было бы чудесно, если бы наши дети смогли здесь править, когда нас уже не будет на свете!

Гарри просиял, словно я похвалила его за находчивость, и с нежностью сказал:

– Подарить Широкий Дол Джулии – это, пожалуй, стоит любых жертв. А обеспечить твоему сыну равные с ней права – для меня почти такое же счастье.

– И ты совершенно прав, Гарри, – сказала я, словно поздравляя его с рождением столь замечательной идеи. – По-моему, нам следует немедленно начать воплощать это в жизнь, тебе не кажется?

Гарри, пребывая в полном восторге, подкатился ко мне, и я приготовилась к расплате за свой успех. Впрочем, я вполне могла порой наслаждаться обществом Гарри, а когда мне было страшно или тревожно, я, пожалуй, даже испытывала некую нужду в близости с ним. Но как только моя первая, поверхностная страсть была им удовлетворена, мне больше всего хотелось, чтобы он ушел, а я осталась в своей постели одна. Но в данный момент Гарри был слишком возбужден упражнениями собственного ума и удачным решением проблемы наследования. А мне было нужно, чтобы он удалился в свою спальню счастливым и приятно утомленным, потому что утром мне еще очень многое нужно было обсудить с ним; и мне совсем не хотелось, чтобы у него хватило сил на разговоры с Селией, когда он нырнет в ее теплую постель.

– Приходи ко мне в кабинет завтра прямо с утра, и мы с тобой составим письмо лондонским юристам, – сказала я и сладострастно вздохнула, словно его поцелуи и впрямь доставляли мне невероятное наслаждение. – Ах, Гарри! – Я сделала вид, что приятно ошеломлена его бурным натиском. – Я же сказала: завтра, после завтрака.

После того как Гарри, наконец, от меня ушел, я еще два или три часа просидела перед камином, глядя на красные угли и ломая голову над решением этой нелегкой задачи. Впрочем, эти часы я воспринимала как некий подарок себе самой – как последнюю возможность отступить. Все мои последующие шаги казались мне подобными прыжку с вершины холма в таком месте, где склон круто уходит вниз, так что там даже трава толком расти не может. Ты прыгаешь, быстро делаешь один шаг, потом второй, и крутизна подхватывает тебя, и ты уже не можешь остановиться и летишь кубарем вниз. Вот и на том пути, на который я собиралась вступить, возможности остановиться и отступить назад уже не будет. И будет не до смеха, так велика окажется пугающая скорость перемен.