Широкий Дол

Тем чудесным апрельским утром, когда под окном моего кабинета качали золотистыми головками нарциссы, а в саду весело распевали птицы, мне принесли толстый кремовый конверт с печатью юридической конторы и помпезной печатью наших юристов на клапане. С невероятной цветистостью и самолюбованием они сообщали, что наш кузен Чарлз Лейси готов принять компенсацию и отказаться от своих прав на Широкий Дол. Я победила. Ричард победил. Ужас и смятение последних нескольких месяцев могли теперь уйти в прошлое. Я знала, что вскоре мне будет казаться, будто этой ледяной весны, проведенной взаперти, и не было вовсе. Ричард вырастет на этой земле, он будет воспитан, как ее будущий сквайр, и я научу его всему, что необходимо знать хозяину о своей земле и ее людях. Он будет каждый год наполнять амбары Широкого Дола зерном нового урожая. Он женится – по моему выбору, разумеется, – на хорошенькой девушке, уроженке Сассекса, и они родят для моей земли новых наследников. Плоть от плоти моей, кровь от крови. Я стану родоначальницей новой династии, которая будет продолжаться в веках, в далеком, невообразимо далеком будущем. И все это мне удалось сделать исключительно благодаря собственному уму, хитрости и мужеству. Я сделала все, что хотела. Пусть я больше не слышу ни стука собственного сердца, ни стука сердца Широкого Дола, ни звучания любящих голосов, но я все же своего добилась!

Я сидела молча, держа в руках письмо. Я испытывала невероятное освобождение и облегчение, столь же ощутимые физически, как то весеннее солнце, что согревало мне щеку и обтянутое шелком плечо. Я сидела, не шевелясь, долго-долго, наслаждаясь этим ощущением облегчения и победы. Лишь я одна знала, чего мне это стоило, чего это стоило Широкому Долу, чего это стоило нашей деревне. Но с достигнутого мной рубежа перед моим сыном теперь открывался ясный и прямой путь. И только я знала, как трудно было этого рубежа достигнуть. Впрочем, и сейчас мне грозили немалые расходы – в том числе и те, о которых я еще толком не знала и не подозревала. Я завоевала эту землю для Ричарда, но этой весной она для меня была мертва, и я отнюдь не чувствовала, что мое прежнее отношение к этой земле сможет возродиться. Люди, жившие здесь, от меня отвернулись; трава, растущая на этих лугах, казалась мне слишком яркой, ядовито-зеленой; и даже пение дроздов не в силах было пробиться сквозь ту глухую стену, что меня окружала. Но если это и есть та цена, которую я должна уплатить во имя своей великой цели, я готова была выплатить все до конца. И все платила и платила. И вот, наконец, кажется, получила первую награду за свои труды и утраты.

Вздохнув, я придвинула к себе стопку писчей бумаги и написала нашим юристам; я просила их перевести в наличные все состояние Джона, продать причитающуюся ему долю в «Линиях МакЭндрю» и перевести необходимую сумму на счет нашего кузена. К письму я приложила заверенную копию документа об опеке, чтобы предвосхитить любые вопросы, вызванные столь экстраординарным поступком. Затем я взяла еще один листок бумаги и начала писать письмо все тем же юристам, предлагая им незамедлительно начать законную процедуру изменения прав наследования, которая должна была сделать моего сына Ричарда и мою дочь Джулию сонаследниками Широкого Дола.

Затем я долго сидела без движения, и солнце по-прежнему грело мое плечо, а я пыталась неторопливо обдумать и оценить то, что только что сделала.

Однако я была столь же нетерпелива, как и в пятнадцать лет, а потому сказала себе: «Сейчас!» Цена, которую еще, возможно, придется уплатить Ричарду и Джулии, проявит себя где-то в будущем, а я могла иметь дело только с настоящим. Я была обязана заниматься настоящим – перед самой собой, перед своим сыном. Я обязана была посадить его в кресло сквайра. Я сознательно закрывала глаза на возможные последствия. Я была вынуждена это делать. Деньги, полученные мною под залог наших земель, скорее всего, придется выплачивать Ричарду. За то, что он всю жизнь будет жить и работать здесь вместе со своей сестрой, придется платить и ему, и ей. Но я исполню свой долг и перед ним, и перед ней, и перед самой собой, и даже, как ни странно, перед моим отцом и длинной вереницей моих предков из семейства Лейси, когда посажу в кресло сквайра Ричарда, самого лучшего из всех возможных наследников Широкого Дола. А будущие долги и выплачивать придется в будущем.