Шкаф с кошмарами

Представьте, лето, июль, жара такая, что бабочки на лету сгорают, а вдоль пыльной дороги вышагивает она – черные глазки блестят, пухлые губы алеют, носик горделиво вздернут. В такт шагам чуть качается налитая грудь, натянувшая облегающий топ. Шортики такие короткие, что попку видно! От кончиков каблуков до собранных в тугой хвост черных волос – сто восемьдесят сантиметров похоти! И больше никого, кроме нас, во всей округе. Я не знаток пикап-техник и не сторонник уличных знакомств, но тут словно по голове ударило – бери ее!

Есть отдельная категория девушек – дорогие машины действуют на них как мощнейший афродизиак. Кристина оказалась именно такой. Готовая отдаться прямо в салоне моего «бентли», она вела себя откровенно вызывающе и не ломаясь согласилась поехать «искупаться». Всю дорогу она щебетала без умолку, выспрашивая обо всем – про меня, про мой бизнес, – а я ехал и боялся, что вот сейчас она достанет телефон и все закончится не начавшись. Стоит ей только позвонить подружке или родителям… Но она ни разу даже не потянулась к сумочке, где лежал мобильник. Глупая легкомысленная феечка…

* * *

– Кристина Тымченко, одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения, пропала без вести летом две тысячи шестого года. Знаете, ваша поразительная осведомленность о деталях некоторых дел – одна из немногих причин, по которой мы с вами все еще возимся…

Следователь пожевал обветренную губу, сканируя меня все тем же безэмоциональным взглядом, а я неожиданно заметил, что глаза у него черные, слегка раскосые, очень похожие на Кристинины. Он сказал «одна из немногих причин». Неужели родственник? От этой неожиданной догадки по спине пополз холодок, однако я тут же одернул себя. Месть обезумевшего от горя родственника – не самое страшное в моей ситуации. Холодок перерос в настоящий озноб.

– Проблема в том, что все ваши заявления голословны. Обычно серийные убийцы указывают места, где спрятали трупы своих жертв. Мы ездим на раскопки, устраиваем следственные эксперименты и вообще весело проводим время. А в вашем случае… ни улик, ни трофеев… Только странное желание попасть за решетку.

– Но трофеи есть, есть! – Я снова засуетился, хотя и был себе противен в этот момент. – Просто немного в непривычном виде… Знаете, Гейн хранил лица своих жертв, а Даммер, например, – раскрашенные черепа, но держать такое в доме – значит самостоятельно, год за годом, жертва за жертвой, собирать на себя доказательную базу. Этого ли я хотел, когда так старательно отводил от себя малейшие подозрения?

– Но вы сказали, что трофеи у вас все же есть? – Следователь принялся равнодушно ковыряться в зубах. – Это как понимать?

– Растворенные тела – мои трофеи. Всякий раз я собирал немного в банку и запечатывал ее. Наполняя ванну перед грядущим убийством, я неизменно выливал туда останки предыдущей жертвы. Так я собирал вместе частички всех, кого когда-либо убил. Сейчас там все, от самой первой собаки до последней девушки. Мне нравилось думать о том, что в час, когда я поедаю яичницу за завтраком или принимаю гостей, они покоятся там, тихо превращаясь в ничто, теряя свое «я» среди белесой жижи…

Во взгляде следователя впервые мелькнуло подобие интереса. Он перестал ковыряться в зубах и наклонился ко мне. Из его рта несло несвежим желудком, изрядно подпорченным гастритом.

– Знаете, вне зависимости от того, действительно ли вы убийца или просто морочите нам голову, вы – реально больной. Но все же объясните, почему вы здесь? Вы так похваляетесь своей осторожностью, и вдруг…

Он обвел комнатку руками, предлагая мне вспомнить, где я нахожусь. Увы, я не забывал об этом ни на секунду. Но иного выхода у меня попросту не было. Усилием воли я подавил вернувшуюся было дрожь. Предстояло вновь пропустить через себя события прошлой ночи.

– Примерно полгода назад я познакомился с девушкой…

Старательно разглаживая и без того ровную бумагу, следователь расстелил на столе список пропавших без вести. Список растворенных.

* * *

…Ира Савельева – так ее звали.

До нее все было просто. Для знакомых и тех, кто считал меня другом, я оставался безутешным влюбленным. В их глазах трагически погибшая Анжела ушла в загробный мир, прихватив мое разбитое сердце. Я даже вошел в топ самых интересных холостяков, который составила какая-то местная газетенка. Охотнее всего люди проглатывают мелодраматичную банальщину. Мне кажется, так они подпитывают мифы о вечной любви, в которую сами давным-давно не верят.

Никто не подозревал, что за эти годы я любил многих женщин и даже нескольких мужчин. По одному разу, но всегда до тех пор, пока смерть не разлучит нас. Вы можете мне не верить, но к каждому из них я испытываю самую настоящую любовь. До сих пор. Эти люди отдавали свои жизни, чтобы вознести меня на вершины блаженства. Самое малое, что я могу сделать для них, – это беззаветно любить и помнить. Забивая, разрезая, расчленяя, я растворял в себе имена, лица, привычки, как кислота растворяла тела.