Шкаф с ночными кошмарами

– Что? – с улыбкой спросила она, удивившись моему внимательному взгляду. Я качнула головой.

– Да ничего. Идем домой, Мара.

Да, мне повсюду мерещится Криттонский Потрошитель и Неизвестный, но это совсем другое.

Я подтолкнула ее вперед, положив на спину ладонь, и Мара вприпрыжку поскакала наверх по ступенькам. Я проводила ее до квартиры и уже собиралась попрощаться, как вдруг Мара заглянула в мой пакет с продуктами и, изловчившись, вытащила шоколадку.

– Можно? Можно, Кая? Можно? – она запрыгала вокруг меня с шоколадкой.

Я больше не выдержу этого.

– Оставь ее в покое, – приказала я и тут же испуганно сглотнула. Мара застыла и в недоумении вскинула брови. Сначала я решила, что она не расслышала моих слов, затем – что просто не поняла, о чем я.

Но вдруг она ответила:

– Не могу, – и со вздохом разорвала обертку и отгрызла здоровенный кусок. Она прошла мимо меня и посмотрела через перила в сторону входной двери на первом этаже. Бросила на меня взгляд и помахала плиткой шоколада: – Пытаешься убить себя?

Не может быть. Это все-таки Ной, я была права. Ной каким-то образом вселился в тело малышки Мары. Вот почему она была в больнице в тот день, когда я умерла – он помог мне вернуться. Вот почему иногда Мара была веселой, обычной девочкой, а иногда молчаливой и странной. Вот почему она спросила, целовалась ли я с Крэйгом – в тот момент это была не Мара, а Ной.

Меня затошнило, и я медленно приблизилась к перилам и облокотилась на них локтями. Тоже посмотрела вниз, но не потому, что было интересно, а потому что не знала, куда еще смотреть. На Мару смотреть не хотелось.

– Почему ты это делаешь? – прошептала я, глядя перед собой.

Мара подняла голову.

– Ты знаешь почему. Съешь этот шоколад и умрешь.

– Я не об этом! – Я встретилась с ней взглядом. Невероятно. Я знала, что в теле Ноя Эллисса живет Смерть, но от мысли, что Смерть может прыгать из одного тела в другое как пассажир в метро с поезда на поезд, мне сделалось дурно.

– Если меня не будет рядом, ты умрешь. – Эти слова совсем не соответствовали маленькой кудрявой девочке. Хоть их и произнесла она, глядя очаровательными доверчивыми глазами, я знала, кто на самом деле скрывается за этой маской.

– Это правда ты? – шепнула я. Говорить громче было больно – горло сжал спазм.

Мара несколько секунд молчала, изучая меня. Ее руки безвольно повисли вдоль тела. Шоколадка едва не выпала из маленьких пальчиков. А потом вдруг она моргнула, и взгляд стал не девичьим, а серьезным и строгим. Это был взгляд Ноя Харрингтона, жившего в Коридоре Страха.

– Я знал, что ты будешь злиться, но не мог иначе. Ты сойдешь с ума и умрешь. Уже сходишь с ума. – Ной в теле Мары с ненавистью сжал шоколадку в руке в комок, зашелестела фольга. – Ты соображаешь, что творишь?

– Я не собиралась ее есть.

– Ты не собиралась ее есть, – невозмутимо повторил он и тут же без перехода выпалил: – Сколько еще ты будешь меня мучить? Чтобы быть поблизости, мне пришлось позаимствовать тело этой восьмилетней девочки. Мне повезло, что этот особенный ребенок жил в твоем доме. А если бы нет, что тогда?

Я молча ждала продолжения тирады, и Ной не заставил себя ждать; сжав зубы на мгновение, он сказал:

– Хочу напомнить: это ты просила вернуть тебя назад. И вместо благодарности я получаю это? Своенравного ребенка? Сколько еще ты будешь идти на поводу у своей гордости? Возвращайся домой, мы нормально поговорим, – невнятно закончил он. – Я тоже устал.

– Мне жаль. – Мое «мне жаль» сорвалось с губ студеным холодом и обреченно повисло в морозном воздухе, которым пропитался этаж. Ной опешил:

– Почему?

– Пока я не могу вернуться. Ты путаешь меня.

– Ч-т… я что делаю? – Он помотал кудрявой головой, притворяясь, что ослышался.

– Когда я жила в особняке, я полностью полагалась на тебя. Я винила тебя в их смертях. И буду продолжать, пока не разберусь во всем сама. – Он беззвучно открыл рот, но, не придумав, что сказать, закрыл. – Я вернусь, обещаю. Обещаю. Но сейчас не могу. Мне нужно немного больше времени.

– У тебя нет времени! – громогласно сказал он. – Через неделю ты должна быть у меня! Ты должна быть рядом со своим телом!

– Я буду. Через неделю я буду дома. Но сейчас просто не могу.

Конечно, я не сказала всей правды.