Шкаф с ночными кошмарами

Офицер произвел тот эффект, который и ожидал: Дориан вытаращился, беззвучно открыв рот. А затем послышались шаги отца и его мрачный голос:

– Звонила твоя мама. Не спится ей.

Он подошел к ведру, где копошилась мелкая рыбешка с ладонь, и поджал губы.

– А дрова? – удивился офицер Скорин. Отец Дориана раздраженно выдохнул и оценил взглядом скромную компанию в окружении трех удочек.

– Скорин, следи за рыбой.

– Я многофункционален, сэр.

– Да уж я вижу, – мрачно согласился отец и вновь пошел к машине. У них было ровно две минуты, так что детектив Скорин быстро изложил суть случившегося:

– Младший брат Альмы находится в той больнице. Она копит деньги, чтобы в восемнадцать оформить над ним опекунство. Вот потому она и скатилась по учебе, друг мой. Твои родители очень переживают, но они…

И тут вернулся отец и офицер Скорин замолчал.

– Я в машину, – буркнул Дориан и на ватных ногах побрел к скрытому за камышами автомобилю. Забравшись на заднее сиденье, Дориан внезапно вспомнил инцидент, случившийся пару месяцев назад.

В конце августа в одном из закоулков в Старом городе обнаружили двух мертвых подростков в мусорном баке. По телевизору объявили, что ребята умерли от передозировки. Но кто тогда спрятал тела? Дело было громким. Отец безвылазно сидел в участке, и тогда мать отправила к нему Дориана с домашней едой и свежей одеждой. Тогда-то он и испытал впервые настоящий страх.

В здании полицейского участка было жарко, как в аду. В окна светило солнце, на небе не было ни облачка. Одежда прилипла к потным телам, покрывшись темными пятнами под мышками, на груди и спинах. Дориан и сам ощутил, будто тает, стоило переступить порог здания.

Офицер Скорин стоял у одного из вентиляторов, раскинув руки в стороны. Увидев Дориана, он, видимо не в первый раз уже, принялся жаловаться на то, что у них опять сломался кондиционер. И вот тогда, когда офицер Скорин в подробностях описывал, как каждая пора на его теле производит пот, двойные двери с грохотом распахнулись, будто снаружи их протаранили танком, а затем в горячем воздухе разлился яростный мужской крик. Дориан испуганно подскочил и пролил себе на грудь ледяную воду из бутылки, на дне которой плавал лед.

– Я ЖЕ ГОВОРИЛ! Я ВИДЕЛ! Я ИХ ВИДЕЛ!

Дориан обернулся на голос и увидел, как двое полицейских тащат за руки брыкающегося парня.

– ЭТО НЕ Я! Я ЖЕ ГОВОРИЛ! Я ЖЕ ГОВОРИЛ, ЧТО ТАК И БУДЕТ!

– Дориан! – прикрикнул на него отец, вскакивая со своего места за столом. – Тебе пора.

Дориан кивнул и, будто в замедленной съемке, последовал к выходу. Он не мог понять, почему испугался, ведь ситуация не была необычной или страшной. Вот только Дориан ощутил животный ужас, не поддающийся объяснению. Он полностью превратился в слух, не в силах оторвать взгляд от парня, которого офицеры волокли вдоль столов.

– У МЕНЯ БЫЛИ ВИДЕНИЯ! Я ВЕДЬ ГОВОРИЛ! ОНИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ УМЕРЕТЬ! ОНИ ДОЛЖНЫ БЫЛИ УМЕРЕТЬ! ДОЛЖНЫ БЫЛИ!

Эти слова отпечатались в мозгу Дориана надолго. До конца жизни.

В понедельник, ровно в восемь тридцать утра, Дориан Харрингтон опустился за стол в общем зале психбольницы. Через пять минут высокий здоровенный парень в белой униформе привел Аспена. Плюхнувшись напротив, тот равнодушно спросил, глядя на Дориана серыми глазами:

– Ты кто?

Дориан ожидал увидеть бледнолицего, с темными кругами под глазами и, может быть, пеной у рта пациента. Но паренек был с виду угловатым и острым словно бритва, и только взгляд у него был необычным. Именно взгляд и вернул в грудь Дориана августовский трепет. Такой взгляд не встретишь у нормального подростка, но, возможно, его можно увидеть у мальчика из психушки.

– Ты брат Альмы Сивер?

Услышав вопрос, Аспен выгнул брови, и Дориан увидел очевидное сходство с Сивер.

– Мы что, знакомы?

Дориан начал спокойным и уверенным тоном:

– Пока что мы не знакомы, но я кое-что о тебе слышал, и…

– Обо мне все слышали.

– Ты пока еще не звезда местных новостей.

– Ну так что? – перебил Аспен. – Пришел взглянуть на местную знаменитость и взять мой автограф? В семь утра? В школу-то тебе не пора?

Абсолютное сходство с Альмой.

– Я друг твоей сестры, меня зовут Дориан Харрингтон.

Вот и все, что произнес Дориан, но лицо Аспена тут же оживилось: сначала на нем появилось удивление, затем подозрение и неприятие, и под конец он с сомнением протянул, что Альма не дружит с «такими, как ты».

– Какими – такими? Ну ладно, ты угадал, молодец. Я не ее друг, я ее куратор, если можно так выразиться. Я контролирую ее учебную деятельность.

– Не может быть.

– И психушку она хотела поджечь. Ты не знал?

Повисло молчание. Дориану показалось, что мышцы в теле Аспена сократились, будто он готов был сорваться с места и бежать к сестре за ответами, но вот его кулаки разжались, и он опустил голову, сказав:

– Нет, я ничего не знал. Нам запрещено с ней видеться.