Шкаф с ночными кошмарами

– Короче говоря, ты не в курсе дел. А дела плохи. Альма творит ужасные вещи, скатилась по учебе… Директор всерьез задумывается над тем, чтобы исключить ее из школы. – Дориан замолчал, давая мозгу Аспена, напичканному таблетками, усвоить невеселую информацию. Он не мог понять, для чего вообще вываливает эти сплетни, ведь он пришел совсем за другим, но как-то само собой заговорил об Альме и уже не мог остановиться. – Я пообещал, что помогу ей.

– Зачем тебе это? – Аспен опять подозрительно прищурился.

– Да потому что я хороший парень, вот зачем. Давай начнем сначала. Давай поговорим о твоих видениях.

Аспен зыркнул в сторону санитара, сидящего у зарешеченного окна, а затем с иронией посмотрел на Дориана, и его голос снизился до зловещего шепота:

– Тише, приятель… иначе будешь сидеть в соседней палате в точно такой же пижаме, как у меня.

Дориан поджал губы.

– Я серьезно. Расскажи о них.

– Мне пора, – отрезал Аспен. – Я тут потому, знаешь ли, что меня считают убийцей.

Он не пытался подняться, даже не шелохнулся – он хотел, чтобы Дориан остался. Дориан подумал: каково это – быть запертым здесь и знать, что каждый, кто смотрит тебе в глаза, считает тебя убийцей? Каждый, кто смотрит на тебя, думает, что ты убил своих друзей и спрятал тела в мусорном баке.

Аспен будто прочел его мысли.

– Это не я.

Дориан вздрогнул.

– Я и не думал, что это ты. Я так не думал, – повторил он для убедительности. – Пожалуйста, давай поговорим.

В глазах Аспена впервые промелькнуло искреннее любопытство.

– Если ты пришел не затем, чтобы поиздеваться, тогда что тебе надо? Погоди, сейчас угадаю. – Он наклонился вперед, чтобы ни пациенты, ни работники не услышали его следующих странных слов: – Твой отец хочет узнать, была ли Дэйзи Келли действительно жертвой Криттонского Потрошителя? Подослал тебя, чтобы ты это выяснил? Учти: Альма тут ни при чем. И я не вижу прошлое. У меня нет никаких способностей, приятель. Я просто вижу жертв, вижу людей, которые вскоре умрут, и часто это одни и те же лица. А если эти лица вдруг исчезают из моей головы, значит, все – человек уже мертв.

Дориан хотел возмутиться, но молчал. Он не мог отвести взгляда от пронизывающих душу серых глаз Аспена. Никто из них не шевелился, пока Дориан не осмелился задать последний, самый главный и страшный вопрос:

– А сейчас ты кого-нибудь видишь?

Дориан вышел из лечебницы и побрел по аллее к парковке, где оставил машину. Казалось, все чувства усилились стократ – то, что он испытывал в августе и вчера при разговоре с офицером Скорином, не шло ни в какое сравнение. Дориан почувствовал себя до странного беззащитным, ощутил необратимость течения времени. Я – незначительная фигурка на этой огромной шахматной доске.

Он едва передвигал ногами, размышляя об Аспене и Альме. Почему ее не пускают к брату? Ведь его ни в чем не обвиняли, да и не могли обвинить – не было найдено ни улик, ни доказательств виновности. Психолог объяснил его поведение временным помешательством от увиденного. Как он сумел предвосхитить убийства, никто не знал. А Дориан боялся об этом думать. И еще он боялся за Альму. Что, если ей так и не позволят встретиться с братом? Что тогда она сделает?

Дориан поднял голову к чистому голубому небу, на котором холодными лучами сверкало солнце, обвел взглядом деревья и обернулся вокруг своей оси. Сделав несколько шагов задом наперед, он опустил взгляд и застыл, увидев у входа в здание Альму Сивер. Издалека она показалась ему невысокой и особенно хрупкой в бесформенном пуховике и школьной форме. И эти гольфы… Дориан уставился на полоску кожи между гольфами и юбкой, не понимая, почему Альма даже не дрожит от холода. Она выглядит смешной. Она просто смешна!

Но Дориану не было смешно. Он вдруг, чувствуя, как в спину ударил горячий воздух, который еще мгновение назад был ледяным, сорвался на бег. Сердце рванулось к горлу, перевернулось и упало к ногам, когда он увидел, как Альма воровато поглядывает на вход в психушку и лихорадочно роется в школьной сумке.

Дориан побежал быстрее, удивляясь, почему она не обернулась на этот громовой топот. Ему стало страшно, ведь, хоть у нее в сумке и не поместилась бы канистра с бензином, зато там точно может прятаться нож или, чего хуже, пистолет.

Прекратив отчаянные попытки отыскать нечто (опасное), Альма топнула ногой и поспешила к дверям здания. Дориан закричал:

– АЛЬМА! – Она удивленно остановилась, обернулась, и тогда он налетел на нее и потащил в сторону деревьев, подальше от входа. В голове все еще крутились пугающе реалистичные кадры, где Альма набрасывается на дежурную на стойке регистрации, угрожая ей ножом.

– Стой, стой, стой… Альма… – запыхавшись бормотал Дориан.

– Дориан, что ты…

– Тш-ш-ш, Альма. – Он зажал ей рот ладонью, прижимая за плечи к ближайшему дереву. Теперь за толстым шершавым стволом увидеть их обоих из больницы никто не сможет. Дориан тяжело вздохнул и горячо зашептал: