Шкурка саламандры

— Вот всегда считал, что это просто музейные экспонаты. А тут такие страсти-мордасти, словно там рецепт философского камня зашифрован. Или легендарная панацея.

— Насчет панацеи не знаю, сэр, — ответил Северус, — а философский камень не миф. Николас Фламель жив-здоров и по слухам неплохо себя чувствует. В старых книгах действительно бывают и шифры, и скрытые записи. Многие могут читать только члены семьи, для которой такой гримуар и создавался. Есть еще утраченные знания, а кое-кто просто тащит в дом любые редкости.

— Северус, — строго проговорил мистер МакГрегор, — ты меня не обманываешь?

— Не обманывает, Ангус, — грустно улыбнулся Донахью, — все так и есть.

— Не может быть! — прошептала миссис МакГрегор.

Довольная жизнью Мирабель приканчивала второе пирожное. Донахью сложил пергаменты и флакон с воспоминаниями в сумку. Один экземпляр документов на опеку он оставил МакГрегорам.

— Забавная малышка, — сказал он, кивнув на Мирабель, — на мою внучку немного похожа. Эх, детишки! Надо в куклы играть и жизни радоваться, а не по стране носиться, прячась от бандитов.

Северус вздохнул. Он был совершенно согласен с аврором, но жизнь — штука несправедливая. Она не спрашивает, справишься ты с испытанием или нет.

Донахью отправился по делам, Северус поблагодарил за чай. Пора было поговорить с Алхимиком.

Глава 10

Северус выложил Алхимику свои мысли, тот на некоторое время задумался.

— Наверное, ты прав, — сказал он, — в квартиру ректора не набегаешься. И ни к чему, чтобы вас магглы часто видели. Надо будет чары отвлечения внимания наложить, чтобы можно было на улицу выходить. А вот как ты собираешься этот, как его там… душ устраивать?

— Можно купить маггловский, — сказал Северус, — и зачаровать. А воду наколдовать просто. Горшок я уже зачаровал на самоочищение. Со стиркой можно и договориться. Вот с кухонным закутком что делать?

Алхимик почесал в затылке.

— Слушай, — сказал он, — а ведь у меня кухня есть, совсем забыл.

— Где? — сделал стойку Северус.

— Так в подвале. Подземелья башни больше, чем она сама. Обычное дело. Пошли.

Да уж, и как сам Северус забыл, что в старые добрые времена люди предпочитали запасы и основательность! Алхимик, понятное дело, лучшую часть подвала приспособил под лабораторию и хранилище ингредиентов, но места хватило и для кухни. Очаг имел тот же дымоход, что и вытяжка атанора. Имелся большой стол, скамейки и табуреты, пара ларей и что-то вроде буфета. Несколько котелков и сковородок, кувшины, тарелки, кубки. Запасы благополучно сгнили, а потом и мумифицировались, так что Северус все уничтожил. Кроме бочонка виски, в котором через столько лет все еще что-то булькало.

— Вот это раритет! — присвистнул он. — Выдержку даже представить страшно. Как же вы, приятель, про такое-то забыли?

— Помер же — вот и забыл, — буркнул Алхимик, с тоской глядя на бочонок. — Эх! Ну, сам видишь: тут и запасы хранить можно, и приготовить чего. Вон там, в углу — колодец. Так что и вода у меня всегда была.

Северус проверил дымоход и развел огонь в очаге. Мирабель тут же вытащила из него саламандру и принялась высасывать кровь. Алхимик расплылся от умиления.

— Малышка! Сокровище ты наше! На Имболк шкурка будет?

— А где костер-то разводить? — вздохнул Северус. — Не в саду же. Такое зрелище, небось, и чарами не скроешь.

— Что-нибудь придумаем, — задумчиво проговорил Алхимик, — найдем место. Саламандра не может не танцевать, ей плохо без этого. Сами по доброй воле они пляшут восемь раз в году — на все праздники. Если кто жадный, да полную власть имеет, может и чаще заставлять. Но дело это дурное, сам знаешь. Грешно мучить чудесных созданий.

— А вы много знаете про Огненных Танцовщиц? — спросил Северус. — Почему она такая? Я хочу сказать, что у нее волосы и глаза не такие, как описано в книге.

Алхимик покачал головой.

— Танцовщицы с людьми сходятся, чтобы зачать ребенка, — ответил он, — и это всегда девочка. Такая уж у них сущность. А вот если саламандру поймать, принудить да изнасиловать, тогда и рождается непохожий на них ребенок. И они от него отказываются. Считают нечистым. Поэтому она и живет среди людей, ведь своим она не нужна. А уж кто такое сотворил, как теперь узнаешь…

Северус замер. Вот оно что! Гадость какая! Осуждать саламандр было глупо, они жили так, как велят обычаи их народа. А вот кто решился на такую мерзость?

Бель протянула ему шкурку, оставшуюся от обычной саламандры.

— На, тебе нужно, — серьезно сказала она. — Когда мы снова будем змеек и ящерок звать?

— Скоро, — ответил Северус, — нам много всего надо.

Мирабель кивнула.