Шляпники

Крошечная деревянная дверца распахнулась, и из неё выскользнула маленькая резная фигурка. Фигурка оказалась изысканно одета, у неё были маленькие отполированные башмачки, развевающийся плащ, пара перчаток, карманные часы размером с яблочное семечко и старомодная чёрная шляпа, украшенная малюсеньким пером. В одной руке фигура держала элегантную трость, тонкую, как веточка, с изящной серебряной ручкой.

Тётушка Ариадна и дядюшка Тибериус спустились в вестибюль к Корделии. Они все наблюдали, как тайный обитатель часов приветственно поднял шляпу, повернулся на месте и скрылся в часовых недрах.

Крошечная дверца захлопнулась, и стрелки на циферблате застыли. Перезвон утих.

– Тебе известно, что это значит, Ариадна, – едва слышно сказал дядюшка Тибериус.

– Да, известно, – мрачно отозвалась тётушка Ариадна.

– Что… – начала Корделия.

– Корделия, иди оденься в свою лучшую одежду, – велела ей тётя.

Лицо у неё было такое строгое, что Корделия мигом помчалась вверх по лестнице, не задавая ни единого из вопросов, которые вертелись у неё в голове.

Двадцать минут спустя Шляпники шествовали по Бонд-стрит, все одетые в элегантнейшие из своих нарядов и водрузив на головы самые впечатляющие шляпы.

– Куда мы идём? – спросила Корделия – ей приходилось передвигаться полубегом, чтобы поспеть за тётушкой.

– В Гилдхолл, – ответила тётушка Ариадна, рассекая тротуар с решимостью идущего на всех парусах боевого корабля.

– Что такое Гилдхолл? – пропыхтела Корделия, чувствуя себя рядом с ней гребной лодкой.

– Увидишь, когда доберёмся, – профыркал дядюшка Тибериус, торопясь за ними следом. Он катил перед собой кресло-коляску с пратётушкой Петронеллой. Пратётушка радостно покрякивала, когда ветер бросал ей в лицо её собственную чёрную шаль.

– Но почему часы забили? – требовательно спросила Корделия. – Это ты завёл их, дядюшка?

Дядя продолжал бороздить тротуар, используя пратётушку Петронеллу и её кресло, чтобы пробираться через толпу.

– Нет, я не заводил эти часы, – отдуваясь, ответил он. – Эти часы были сотворены из Королевского Дуба, в который во время жуткой бури в 1492 году ударила молния. Из дуба вырезали шесть одинаковых часов, так что когда заводятся одни часы, все шесть бьют одновременно. Поэтому тебе велели никогда их не трогать. Иначе часы забили бы по всему городу.

Корделия поражённо остановилась посреди улицы.

– Но где остальные пять часов? – спросила она, скача следом за дядей.

Он как будто не услышал её.

На противоположном тротуаре, отделённом от Шляпников грязной дорогой и водостоком, сквозь мельтешение карет и повозок Корделия заметила Плащетворцев. Это была большая семья, целых восемь человек, и шли они элегантной процессией. Они двигались в том же направлении, что и Шляпники, и одеты в, судя по всему, свои лучшие одежды. На лицах у всех были самые каменные выражения.

Странно.

– Дядюшка… смотри… – Корделия указала на них.

Он закряхтел и прищурился, но удивлённым не выглядел.

– Сюда! – окликнула тётушка Ариадна, на полном ходу сворачивая за угол. Корделия семенила за ней следом.

Теперь они шагали по переулку, по обе стороны которого высились, напоминая скалы в ущелье, задние стороны зданий. Шляпники свернули за угол раз, второй, переулок петлял, становясь темнее и уже.

Круто развернувшись, тётушка Ариадна внезапно остановилась. Корделия врезалась в неё. Колёса пратётушкиного кресла взвизгнули, когда дядюшка Тибериус остановил его.

Шляпники стояли на убогой площади перед ужасно старым зданием. Оно было высоченным и громадным, с рубиново-красными кирпичными стенами, широкими окнами, разделёнными на ромбы, и извилистыми трубами.

На постаменте над украшенной железными заклёпками дубовой дверью стояла статуя какого-то человека. Он походил на ту резную фигурку, которая появилась из часов в вестибюле Шляпников, вот только эта была в натуральную величину. На каменном лице человека сияла триумфальная улыбка, и, казалось, ему было всё равно, что его шляпа слегка осыпалась или что его элегантная трость отколота.

Несмотря на всю свою внушительность, здание производило впечатление печального и заброшенного, словно его стены и пустые окна тосковали о чём-то.

– Тётушка Ариадна, что это за место? – спросила Корделия, затаив дыхание.

Тётушка поглядела на неё сверху вниз со странной смесью печали и гордости на лице.

– Только Творцы и монархи могут открыть эти двери, – ответила она, протягивая руку к медной ручке и поворачивая её.

Двери со стоном распахнулись, демонстрируя тёмный вестибюль.

Корделия шагнула внутрь.

Глава 19

Воздух был густым от пыли и магии.

Прежде чем глаза успели привыкнуть к сумраку, Корделия могла почуять историю здания, в котором оказалась: известковый запах мраморных полов и смоляную сладость обшитых деревянными панелями стен. Она наощупь двинулась вперёд и скользнула сквозь бархатные шторы, колючие от старости.