Штрафбат Павла Первого: Штрафбат Его Императорского Величества. Спецназ Его Величества. Диверсанты Его Величества. Заградотряд Его Величества

– Подсказал или предоставил готовый чертеж?

– Миша, не будь занудой, тебе это не идет.

– Хорошо, не буду, – согласился фельдмаршал. – Но почему «кулебяки»? Могли в честь другого изобретателя назвать – «засадой», например.

– Он молод еще! Вот сделает полноценную «катюшу», тогда и подумаем. Пусть работает, нет предела совершенству!

Его Императорское Величество и Михаил Илларионович еще не знали, что даже в таком виде установка получила собственное имя. На неискушенный взгляд лейтенанта Давыдова, она являлась идеалом красоты и технической гармонии… так мила и прекрасна… словом, часто вспоминаемая соседка по имению Катенька Апухтина немного проигрывала в сравнении. Денис Васильевич, ухаживая за машиной, сам не заметил, как проговорился, и теперь с его легкой руки ракетный станок ласково прозвали «катюшей». Нижние чины – с оглядкой и опаской, а Александр Федорович посмеивался откровенно, но с такой добротой, на которую обижаться не получалось.

– Прицел на два деления выше, сержант!

– Слушаюсь, ваше благородие! – Антипенков сух и сосредоточен. – Готово!

– Огонь! – Как ни хотелось Денису Давыдову самому крутануть рукоятку машинки, зажигающей фитили ракет, но долг командира требовал осуществлять общее руководство.

– Сзади! – Один из номеров расчета выкрикнул привычное предупреждение. И в землю за установкой уперлись огненные хвосты. – Пошли, родимые!

Ракеты с воем вспороли воздух и, прочертив дугу, упали на огороженную забором усадьбу.

– Есть накрытие, господин лейтенант!

– Называй его благородие их благородием, сволочь! – сделал замечание сержант и сам же, нарушив субординацию, заорал на Давыдова: – Заряжай кулебяками!

Подготовка к следующему залпу заняла менее минуты – это не ствольная артиллерия, где обязательно требуется пробанить орудие. Над разбойничьей крепостью вспухли дымные облачка разрывов, и разлетающиеся пули находили цели среди суетящихся после обстрела зажигательными ракетами людей.

– Твою же ж мать! – не удержался от восхищенного возгласа Денис. Оно, конечно, нехорошо – радоваться гибели божьих тварей, но когда есть выбор между смертью врагов Отечества и своей собственной, любой приличный человек сделает правильный выбор. – Заряжай!

– Может быть, не будем торопиться, Денис Васильевич? – Стоявший неподалеку министр Беляков многозначительно посмотрел на лейтенанта. – Давайте оставим уцелевшим хоть единый шанс.

– Шанс на что? – переспросил Давыдов.

– На новую жизнь. – Александр Федорович кашлянул, неизвестно почему смутился и продолжил: – Мне в свое время такой шанс подвернулся.

– А многим ли дадим? – Командир канонерки посмотрел на пылающую усадьбу и прислушался к треску ружей.

– Самым удачливым. Если повезет, то они начнут жить иначе, а в противном случае… – Беляков вздохнул. – В противном случае все равно закончат веревкой.

– Добрый вы, Александр Федорович.

– Добрый, – согласился министр. – Но ведь наша цель не в преследовании зла вообще, а лишь наказать за один частный эпизод. Кровь товарищей взывает к отмщению, а виновник…

– Идем в Персию?

– Есть другие варианты?

Лейтенант задумался. Предложение Белякова несколько расходилось с его недавней пламенной речью, но удивительно точно ложилось на представление о дворянской чести. Пусть ложное и неправильно понимаемое, но именно оно взывало к праведной мести и требовало око за око и зуб за зуб. Ох, не так прост Александр Федорович, каким хочет казаться.

– Да, в Персию! Еще один залп – и в Персию!

Глава 10

– Да вы поймите, господа! – Губернский секретарь Мокей Парфенович Овцов не терял надежду объяснить что-либо грозным гвардейцам. – Ну как бы я смог задержать самого господина министра?

– Но хотя бы выяснить их предполагаемый путь следования?

Полковник Тучков возвышался над скромным чиновником подобно несокрушимому утесу, а капитан Толстой более всего напоминал выплывающие из-за того утеса челны Стеньки Разина – все и одновременно. Такие же опасные, непредсказуемые и от которых хочется держаться как можно дальше.

– О каком пути может быть речь, господин полковник? – Секретарь едва сдерживал слезы. – Канонерская лодка «Гусар» появилась в Астрахани вчера вечером, и начальствующий над ней лейтенант Давыдов забрал из гарнизона всех офицеров, временно разжаловав их в рядовые.

– И они не возражали? – усомнился Тучков.

– Наоборот, сами на том настаивали.

– Странно…

– Ничего странного, Александр Андреевич, – заметил Федор Толстой. – Это же Астрахань.

– И что?

– А то! – усмехнулся капитан. – Здесь до сих пор помнят предания о том, как Степан Тимофеевич ходил в Персию и, самое главное, какие трофеи оттуда привез.

– Княжну, которую потом утопил в Волге? Невелик трофей.

– Исправил ошибку.

– В каком смысле?

– Вернулся на родину и увидел, что русские женщины все равно прекраснее всех на свете. Но я не об этом… Участники разинского похода несколько лет исключительно шелковые портянки носили.

– Неудобно же…

– Зато форсу!

– Ладно, с этим разобрались. – Тучков повернулся к временно позабытому секретарю: – А кто сейчас в городе старший из воинских чинов?